В 1996 году велись достаточно бурные этические дебаты вокруг клонируемой овцы. Был использован полный геном отдельно взятой особи, чтобы произвести на свет другую овечку, Долли, так же идентичную физически овце-донору, как идентичны друг другу однояйцевые близнецы. Некоторые опасались, что богатые в будущем захотят клонировать самих себя.
И что? Чего здесь бояться? Многих беспокоило то, что они считали этическими последствиями. Как в случае с другими научными достижениями – от вакцинации до контроля над рождаемостью, авторов эксперимента обвинили в том, что они «берут на себя роль Бога». В частности, ставился вопрос, будут ли клонированные особи обладать душой. Если нет, не приведет ли это к их порабощению, как порабощены сегодня лошади, собаки, автомобили и компьютеры?
Многие считали, что необходимо обсудить все этические последствия клонирования, прежде чем разрешить ученым продолжать работу в этом направлении. Как долго, по-вашему, продолжалось бы такое обсуждение? Почему-то аналогия с однояйцевыми близнецами (а никто не оспаривает наличие у каждого из них отдельной души) почти не звучала. (Вообще-то концепция близнеца-злодея восходит еще к Заратустре [255].) Я здесь вспомнил о клонировании только потому, что оно тоже показывает, насколько широко распространено ощущение души. Многие атеисты признают концепцию души; они просто отрицают существование Бога, который поощряет и наказывает. Реальность души отрицают в первую очередь физикалисты.
Глава 23
Свобода воли
В головоломке не хватает еще одной важной детали. Она располагается на краешке квантово-физической части картины и, как вскоре выяснится, необходима нам, чтобы придать понятию «сейчас» его особый смысл…
Если главный закон Вселенной – это закон возрастания энтропии, то главным законом жизни служит, наоборот, возрастание структурированности и сопротивление энтропии.
Вацлав Гавел [256]
Есть ли у вас свобода воли?
Мне кажется, у меня есть, но не уверен до конца. По крайней мере, часть моей свободы воли может оказаться иллюзией. Первые сомнения возникли в 1980 году. За два года до этого у нас с женой, Розмари, родился первенец. Как назвать дочку? Решение об этом казалось нам тогда одним из самых важных в нашей жизни. Мы хотели выбрать для нее имя не слишком распространенное, но и не слишком редкое, обладающее для нас каким-то личным смыслом, но не слишком личное; в конце концов, это должно было быть ее имя, не наше. Мы читали книги, в которых перечислялись сотни разных имен и объяснялся их смысл, потом выбрасывали эти книги, думали о прозвищах, которые нам не нравились, но которые трудно контролировать… и внезапно обнаружили, что наш выбор – Элизабет Энн.
Я уверен, что отчасти на это повлияло наше уважение к могущественной и деятельной Елизавете I, королеве Англии. Розмари в свое время слушала курс шекспироведения у профессора Хью Ричмонда, я тоже прослушал все его лекции; и Ричмонд, и Шекспир оказали глубокое воздействие на нашу жизнь. А второе имя? Почему Энн? Просто нам показалось, что именно такое сочетание звучит лучше всего. И только через несколько десятилетий я обратил внимание на сходство звучания имени Elizabeth Ann и прилагательного Elizabethan (елизаветинская), обозначавшего ту великую эпоху, когда правила Елизавета I. Неудивительно, что имя звучало гармонично. Так почему же мы назвали дочь именно так: в честь королевы или в честь эпохи? Нам нравились все производные от этого имени. «Элизабет, Лиззи, Бетси и Бесс весною с корзинкой отправились в лес…» [257]Это был очень личный выбор.
По крайней мере, мы так считали. Двумя годами позже, в 1980-м, я прочел в каком-то журнале статью о популярных именах. В том самом 1978 году на севере Калифорнии самым популярным для девочки оказалось имя Элизабет.
Что такое свобода воли? Способность принять решение сделать что-либо, не подвергаясь влиянию извне? А зачем мне, собственно, стремиться делать что-то непременно без постороннего влияния? А если мои действия определяются внешними силами – людьми, которым довелось стать моими родителями; книгами, которые мне случилось прочесть; опытом, который пришлось пережить… – тогда разве это превращает меня в нечто подобное физической частице, пассивно толкаемой туда-сюда другими частицами и реагирующей на действие внешних сил, как планеты реагируют на притяжение своего солнца, обращаясь вокруг него по определенным орбитам? Неужели все представления о том, что я действую самостоятельно, – лишь иллюзия? И я просто щепка, попавшая в барабан сложной машины: меня кидает в разные стороны, а кажется, что это стремительное движение свидетельствует о моей важности?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу