Сабина Хоссенфельдер - Уродливая Вселенная [Как поиски красоты заводят физиков в тупик]

Есть также некоторое количество несогласных, придерживающихся идеи «техницвета». Якобы частицы, считающиеся сегодня элементарными, имеют подструктуру, которая состоит из «преонов», участвующих в некоем взаимодействии вроде сильного ядерного. Эта идея вступила в противоречие с данными десятки лет назад, но некоторые ее варианты уцелели. Впрочем, теория техницвета сейчас не очень популярна.

Поскольку возможно объединить фермионы и получить из них бозоны, но не наоборот, иногда предпринимаются попытки построить всю материю из фермионов – таковы теории спинорной гравитации или причинных фермионных систем 146.

А кроме того, есть Гарретт Лиси.

Январь, Мауи. Я в аэропорту, жду, когда меня встретят. Вокруг отпускники в ярких майках рассеиваются по автобусам. Я намереваюсь посетить «Тихоокеанский научный институт» в сопровождении Гарретта Лиси, серфера, придумавшего теорию всего. Но у меня нет адреса и телефон, как всегда, разрядился. Во влажном гавайском воздухе мои волосы завились колечками.

Через полчаса – я как раз уже подумываю снять свое зимнее пальто – у обочины тормозит автомобиль с откидным верхом. Из него выбирается Гарретт и, прихрамывая, подходит ко мне, его левое колено щедро забинтовано. «Добро пожаловать на Мауи», – говорит он и надевает мне на шею цветочное ожерелье. А затем запихивает мою сумку в багажник.

По дороге к «институту» Гарретт рассказывает, что под бинтом скрыты двадцать восемь скоб, скрепляющих все, что осталось от колена. Несчастный случай во время полета на параплане: ветер подул не в ту сторону или что-то такое – и Гарретта впечатало в вулканические породы. Самое прикольное, объясняет он, что все попало на видео, поскольку его полет снимали для какого-то документального фильма.

Его «институт» оказывается небольшим домом, расположенным на склоне холма, с верандой, выходящей во внушительных размеров сад. В гостиной висит белая доска, а в кухне есть красный светящийся дракон. Холл украшают фотографии прошлых визитеров. Солнце уже село, поэтому подруга Гарретта, Кристал, дает мне фонарик, чтобы я отыскала дорогу к маленькому деревянному гостевому домику, ютящемуся позади главного. И предупреждает насчет сколопендр.

Рано утром меня будит петух. Я подключаюсь к интернету и обнаруживаю в почте гору срочных писем, накопившихся за неделю разъездов. Два недовольных редактора жалуются из-за не высланных вовремя текстов, журналист просит комментарий, студент жаждет совета. Еще там маячат: документ, взывающий о подписи, два телефонных звонка, которые необходимо сделать, встреча, требующая переноса, приглашение на конференцию, которое нужно вежливо отклонить. Коллега возвращает на доработку черновик заявки на грант.

Я вспоминаю, как читала о героях прошлого века и физики-теоретики рисовались мне бородачами, что восседают в кожаных креслах, попыхивая трубками и думая свои великие думы. Забравшись в гамак, я покачиваюсь, пока не показывается наш серфер.

Гарретт опускается на какой-то предмет мебели для веранды, осторожно приподняв свою больную ногу. Он сетует на то, что уже неделю не занимался серфингом, и извиняется, что не может отвести меня на пляж. Я уверяю его, что все в порядке, я прилетела сюда не ради пляжа.

«Помните, мы с вами обсуждали математическую вселенную Тегмарка, его утверждение, что Вселенная сделана из математики? Вы тогда сказали, что, да, Вселенная сделана из математики, но только из самой красивой».

«Да, я действительно так думаю, – отвечает Гарретт. – Но остается вопрос: из какой именно математики?»

«Вот поэтому я и считаю идею Тегмарка бесполезной, – говорю я. – Она просто подменяет вопрос “Какая математика?” на другой – “Где в математической мультивселенной находимся мы?”. А по существу все то же самое».

«Верно, – соглашается Гарретт. – Интересно в качестве темы для беседы, но, если проверка невозможна, это не наука».

«Проверка была бы возможна, отыщи мы что-нибудь не поддающееся описанию с помощью математики», – предполагаю я.

«А, ну, такого случиться не может».

«Совершенно верно, – говорю я, – мы никогда не сможем узнать, действительно ли что-то нельзя описать математически, или это мы просто не в силах понять, как это сделать. Так почему же вы убеждены, что математика способна описать что угодно?»

«Все наши успешные теории – математические», – отвечает Гарретт.