Снегов Снегов - Прометей раскованный

— А когда же надо пугаться?

Ферми ответил с улыбкой:

— Вы опоздали. Пугаться надо было раньше, когда ещё было что-то неизвестное.

Юджин Вигнер протянул Ферми припасённую бутылку итальянского вина кьянти:

— Это вам привет с родины, Энрико!

Физики и гости в молчании, без тостов, распили вино из бумажных стаканчиков и расписались на соломенной плетёнке, в которую была заключена бутылка.

А вечером на квартиру Ферми нагрянули гости. Лаура не была посвящена в работы мужа, он строго соблюдал правила секретности. И её поразило, что каждый, крепко пожимая руку Ферми, тихо говорит: «Поздравляю!» Но когда и молодая черноволосая Леона повторила ту же сакраментальную фразу, Лаура почувствовала, что больше не может выносить незнания. Она отвела девушку в сторону:

— Леона, будьте милочкой, скажите, почему Энрико все поздравляют?

Леона прошептала с самым таинственным видом:

— Вы разве не знаете? Ваш муж потопил японского адмирала!

Лаура возмутилась. Её, кажется, принимают за легковерную дурочку! К ним подошёл Герберт Андерсон, главный помощник Ферми в дни сооружения атомного реактора. Он укоризненно покачал головой:

— Не ожидал, Лаура, что вы так мало верите в своего мужа! Неужели для Энрико существует что-либо невозможное?

После ухода гостей Лаура стала допытываться у мужа:

— Энрико, ты и вправду потопил японского адмирала?

— А разве я его потопил? — невозмутимо ответил Ферми.

— Вот это я и хочу знать: значит, ты его не потопил?

— Так я его не потопил? — с тем же невозмутимым видом говорил Ферми.

Лишь через три года Лаура узнала, что происходило в этот день под трибунами спортивного стадиона.

Артур Комптон после пуска реактора заказал разговор со своим другом Конэнтом в Нью-Йорке. Комптона распирало от новостей, но открыто делиться ими по телефонному проводу он не посмел.

— Джим, это я,— сказал Комптон.— Я думаю, вам интересно узнать, что итальянский мореплаватель только что прибыл в Новый Свет. Земля оказалась меньше, чем предполагали, и он высадился раньше, чем рассчитывал.

— Приятная новость, Артур! А как его встретили туземцы?

— Очень дружественно. Отношения завязались самые хорошие.

Этот непонятный для постороннего слуха ликующий разговор означал и то, что в науке открыт новый материк знания и заселение нового материка обещает величественное будущее для человечества, и то, что проект гигантского завода для производства плутония получил наконец твёрдый фундамент и сам завод в Хэнфорде будет сооружаться с максимальным размахом и быстротой.

Теперь он назывался Николас Бейкер. И его, и сына Оге всюду сопровождала охрана. Сменяясь, охранники расписывались в приёме и сдаче «ценного имущества». И хотя Бор уже знал, что в Лондоне гестапо готовило на него покушение, ему всё казалось, что разыгрываются сценки из детективного романа. О том, что он превратился в секретную личность, он не мог говорить без улыбки.

Как-то в лифте оп увидел бывшую жену Халбана. Бор с любезной улыбкой осведомился:

— Скажите, вы не фрау Халбан?

— Вы ошибаетесь. Моя фамилия теперь Плачек,— ответила она довольно резко. И, всмотревшись, удивлённо воскликнула: — А ведь вы профессор Бор!

Он приложил палец к губам и с таинственным видом оглянулся:

— Я тоже сменил фамилию. Меня теперь зовут Бейкер.

Всё это были забавы, доставлявшие, правда, немало тревог его охранникам. Предстояло занятие серьёзное — включаться в разработку ядерной бомбы. Бор не спешил с поездкой в засекреченный атомный городок Лос-Аламос. С того момента, как он узнал, что бомбе — быть, его больше интересовал вопрос: «Что после бомбы?» И, возобновляя прежние знакомства в Нью-Йорке и Вашингтоне, присматриваясь и прислушиваясь, он с тревогой открывал, как много власти захватили в этой стране военные. Он понимал: армия не может сейчас не быть в фокусе внимания — идёт война. Но за этим естественным явлением он угадывал более зловещее: генералы, сражавшиеся с Гитлером, возмечтавшим о мировом господстве, сами готовились к завоеванию мирового господства. Русские ломали хребет фашизму, американские генералы втихомолку подготавливали борьбу с русскими: атомная бомба предназначалась для этой цели. Бор не мог не чувствовать своей ответственности: его собственные работы содействовали тому, чтобы генералы получили в руки страшное оружие.