Ирина Сергеевна Молчанова - Разрушенное время

– Его сложно ухватить за хвост, – Мистер Мечтатель перевернулся на другой бок и принялся ритмично размахивать хвостом, свисавшим со спинки кресла.

– Если они это смогут сделать, начнется хаос, – Мистер Философ спрыгнул с любимого дивана и направился к большой миске с водой.

– Время и хаос не пересекаются.

– Не здесь, – Мистер Мудрец вынужден был окончить дискуссию и отправиться в коридор, встречать хозяйку, только вошедшую в подъезд.

Подбирать слова приходилось редко. Выдался случай сделать это, а вот желания не возникло.

– Не каждый человек может подойти на это место.

– Какое такое место, шутите? – уперев руки в боки довольно крупная женщина, не собиралась ни завершать неприятный в первую очередь для неё разговор, ни уходить из заведения, где её не желали принимать на работу.

– Я вполне серьезен, и вам советую проявить данное качество, – Эрнест был рад только тому обстоятельству, что в мастерскую не успели пожаловать клиенты и не застали отвратительную, как ему казалось сцену, способную ударить по имиджу.

– А чем это я вам не подхожу? – незнакомка не унималась, демонстрируя отсутствие самоуважения.

– Ни по одному пункту требований к соискателю, – Эрнесту приходилось прилагать усилия, чтобы сохранять спокойствие.

– Я десяток лет работала продавцом.

– Мне не нужно ничего продавать, – ему пришлось немного солгать, ведь услуги мастерской администратору частично приходилось рекламировать и предлагать к своеобразной продаже.

– А мне нужна работа, – воинственный настрой женщины указывал на то, что она не собиралась сдаваться.

– Уверен, что в сфере, в которой вы имеете опыт работы, вас примут.

– Мне здесь подходит место работы, я живу недалеко.

– Что же, давайте свой контактный номер телефона, и я вам сообщу решение через несколько дней.

Эрнест принялся листать документацию, чтобы наконец-то поставить подпись и отправиться на почту, выслать бумаги инспектору.

– Ничего я не дам.

– Убирайтесь отсюда, – Эрнест резко поднялся с неудобного стула и выскочил из-за стойки администратора, заметив испуг в глазах наглой особы, не ставшей искушать и дальше несговорчивого владельца мастерской и ринувшейся к выходу, бубня на ходу что-то невнятное.

Убедившись, что дверь достаточно плотно закрыта, Эрнест подошел к витрине из небьющегося стекла и принялся рассматривать часы, все чаще становившимися свидетелями очередного неудачного дня своего владельца.

Дорога к дому стелилась как будто заново. Маршрут был тем же. Ощущения разнились. Каждый день обладал собственными. Беата любила не просто возвращаться домой, а уходить с работы. Здание, где ежедневно доводилось выслушивать едкие замечания в свой адрес, представлялось грязным, после нахождения, в котором следовало тщательно вымыться и выстирать вещи. Зато после принятия горячей ванны настроение Беаты становилось значительно лучше, но оно оставалось далеко от того состояния, что она испытывала, когда была выходной или находилась в отпуске.

Выход она видела. Он находился на расстоянии руки, которой ей следовало написать заявление об увольнении. И если рука была способна совершить судьбоносный поступок, то сама девушка колебалась.

Войдя домой, Беата устроилась на маленьком пуфе и заплакала. Как часто ей приходилось расстраиваться. Плакать, разве что доводилось реже. Неожиданно она ощутила себя намного лучше после пролитых слез. Ненадежное средство от огорчений.

Потянулись дни, наполненные изысканных монологов. Три пары глаз исправно следили за женской фигурой, не утратившей с годами изящества, перемещавшейся из одного угла комнаты в другой. Погрузившись в изучение речей, что ей надлежало произносить со сцены, Эмилия Яковлевна сбросила лишние годы. Новая роль привносила в жизнь порцию свежих эмоций. Так было всегда. И даже, когда она была молодой женщиной, предпочитала эмоциональные качели, на которые её усаживали не руки мужчины, а работа. Актрисе удавалась прожить множество расставаний и встреч. Все они были разными, и однообразными. Они убедили её, что не имелось смысла испытывать сожаления из-за отсутствия повода влюбиться на самом деле. В редкие минуты отчаяния Эмилии начинало казаться, что любовь каким-то подлым образом обходила её стороной. Время убедило, что ей повезло.

Эмилия располагала основанием благодарить время. И оно отвечало благодарностью. Время учило её тому, о чем не пишут в учебниках и редко упоминают в самых умных книгах. Оно уверенно брало Эмилию за руку и вело вдаль. И время научило её не опасаться конечного маршрута. Доверившись времени, она не пожалела. Но, осознала это лишь с годами. Удивительный каламбур получался, впрочем, пожилая женщина, мало чему удивлялась. После появления из стены квартиры Часовщика, мир перестал казаться чудовищно простеньким. Он обрел дополнительные оттенки и силуэты, незаметные неискушенным взорам.