Ирина Сергеевна Молчанова - Разрушенное время

– Вот эти данные нужно обработать и выяснить, почему предприятие не может понизить себестоимость отмеченного маркером товара, – голос главного экономиста прозвучал неожиданно, и Беата едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

Кивнув в знак согласия головой, она попыталась вспомнить в какой момент собственной жизни решила связаться с цифрами, не вызывавшими у неё приступа энтузиазма, за исключением тех, что виделись на циферблате. И не смогла. Какое-то странное стечение обстоятельств усадило её за стол в экономическом отделе.

На двери появился лист бумаги большего размера, чем тот, на котором было напечатано предыдущее объявление. Ему хотелось думать, что прохожие не замечали самого объявления, а не того, что в нем указывалось.

Эрнест задержался у двери. Ему нравилось смотреть на людей, проходивших мимо и не замечавших того, что за ними невольно следят чьи-то глаза. Он не был прочь играть роль неприметного наблюдателя. Обычно ему удавалось увидеть намного больше, даже, если не возникало желания.

Взгляд часового мастера выхватил изящную девушку в черном пальто. Локоны светло-русого цвета развевались на ветру. Когда она повернулась в сторону его мастерской, он получил возможность увидеть лицо с крупными чертами. Её можно было назвать милой, нежели красивой, если под последним понятием подразумевалась присущая женщинам агрессивная сексуальность. Девушка сохранила в себе элементы детскости, и в её облике взрослость вынужденно сочеталась с наивностью.

Провожая взглядом милую особу в черном одеянии, он подумал о том, что именно её хотел бы усадить на место администратора в своей мастерской. Такие лица украшали пространство. Ему не хватало красоты вокруг себя.

Громадная бабочка, не находя подходящий цветок, продолжала устало поднимать и опускать свои тяжелые крылья. Довольствоваться землей, чтобы передохнуть, она не считала допустимым и продолжала неспешно воспарять ввысь, то и дело вынужденно снижая высоту своего полета.

За мучениями непропорционально большого насекомого наблюдала Ламерия. Крылья бабочки оставляли след в виде частиц, присущих миру Безвременья. Видеть их могли служащие уровня Ламерии. Перенеся взгляд к чашке остывшего чая, она загрустила: внутри виднелась жижа, лишенная привлекательности.

– Заберите, немедленно, – голос Ламерии прозвучал неестественно звонко.

Тотчас подбежал маленького роста паж и выхватил из её рук чашку, расплескивая капли чая. Ламерия проследила за тем, как капли приземляются на землю.

– Вернись, – распоряжение она отдала более тихим голосом, – вылей чай.

Паж исполнил повеление Ламерии, и та громко расхохоталась.

– Какая прелесть. Неси чашку с чаем, буду следить, как он превращается в капли.

Паж прытко убежал, а Ламерия приблизилась к бабочке, чтобы вернуть той прежние размеры крыльев.

– Ничего не успеваю.

Испытывая недовольство относительно самой себя, по ступенькам лестницам побежала высокого роста брюнетка, стремясь попасть в кабинет с минимальным опозданием.

– Она в своем репертуаре, – прокомментировала поведение главного специалиста бдительная вахтер. На своем веку она повидала ни одного специалиста исследовательского центра мозга. И только поражавшая воображение коллег мужского пола роскошная брюнетка конфликтовала со временем, чего не должен был делать человек её профессии.

– Опять опоздала? – со смехом поинтересовалась уборщица.

– И так будет постоянно.

– Ох уж эти умники, все у них не как у людей, – пробурчала пожилая женщина и отправилась на второй этаж мыть полы, исправно справляясь со своими простыми, но как ей казалось, не лишенными значимости, задачами.

– Что с них взять, привыкли в мозгах копошиться, а сами ведут себя, как хотят, – вахтерша покачала головой от возмущения. Нейрофизиолог с внешностью модели вызывала у неё сомнения относительно профессионализма. Прожившая уже немало лет женщина доверяла лишь людям, достигшим зрелого возраста, и желательно мужчинам.

Погода готовилась раскрыть свои планы и разразиться снегом, не дожидаясь декабря. Погодному сюрпризу никто не удивился бы: год выдался удивительно холодным и лета, обязанного баловать жарой, не случилось, и предваряющая его весна оказалась той ещё капризулей.

Беата рассматривала окно, отстранившись от лежавших на столе ведомостей. Чужие деньги никогда её не заботили, а именно такими она воспринимала средства предприятия, на котором работала. Они были всего лишь цифрами.