Андрей Ефремов - Пишу

Есть авторы, умудряющиеся писать льстивые «умные» и витиеватые запросы редакторам, и даже получать такие же «заумные» ответы. Элементы высокой материи искрятся в мутной воде. Кому ж не приятна лесть. Но мне почему-то это кажется смешным, и недостойным. Впрочем, у каждого своя истина, может быть я и не прав. И, признаюсь, чаще всего мне просто лень писать что-то лишнее в заявке.

Лестью можно пробить дорогу везде. Лесть порождение гордыни – а это уже духовный недуг. Есть авторы, подвергнувшиеся испытанием славы и известности, и уже не представляющие жизни без лести – до такой степени их в свое время избаловали.

Мне рассказывали, как один наш известный в 90-х годах местный, модный в то время Поэт выпрашивал (требовал) в отделе парфюмерии городского Универмага дорогой одеколон. Продавщица молодая девушка. Он ей говорит примерно так:

– Я Такой-то Поэт. Вы меня разве не знаете? Я постоянно по телевидению выступаю. Мои стихотворения все читают, – и т. д. в таком духе.

Его, в самом деле, по ТВ часто показывали, интервью брали. Псевдоним у него был замысловатый и через дефис.

Девушка смущенная что-то лопочет про то, что парфюм не ее личный, чуть ли не оправдывается перед ним. А Поэт выжимает:

– Ну, вы же понимаете, известным личностям принято делать подарки, – и т. д. и прочее.

Не помню, чем дело закончилось.

Это пример больной гордыни: полное отсутствие скромности, запущенная звездная болезнь. И вряд ли этот человек понимает, что есть такое скромность.

Стихов этого Поэта я совершенно не помню. Но в памяти запала фраза из стихотворения, которое он декламировал перед телевизионной камерой: «…И Чайковский гомосексуалист»… На волне перестройки подобное было в моде.

И когда я читаю хвалебные оды авторов и редакторов друг другу, я представляю себе вот именно этого – одно время модного Поэта, жестоко выброшенного судьбой из моря людской памяти и былой кратковременной славы на берег забытья. Мода она и есть мода – яркое мгновение, вспышка в гигантском потоке времени – ее удел. И никто от этого не застрахован – это нужно помнить. Вспомнил об этом Поэте в разговоре с библиотекарем. Оказывается, его книги того времени в фондах есть, но никто их читать не берет.

А сейчас для контраста строки из стихотворений другого, более скромного поэта:

Это строки из авторского сборника талантливейшего поэта Анатолия Остапчук, сборник опубликован якутским государственным издательством «Бичик» уже после его смерти. При жизни он был незаметным, неизвестным, и никому не нужным бомжем.

Одно время было наркотическое стремление писать рассказы в жанре мистики. Посылал в журналы, соответствующие этому направлению. Редакторы их охотно брали, и из-за этого развился нездоровый азарт: писать и посылать в издательство, писать и посылать… Со временем это стало неинтересно, – перегорел, наверное. Набралось огромное количество опубликованных и даже не раз переизданных рассказов в этом жанре.

В жизни встречается много мистики и непознанного. Не знаю как в других местах России, а в Якутии рассказывать страшные мистические истории – это древняя национальная традиция. Когда-то были особенные люди – «олонхосуты», они ходили по якутским селениям, останавливались на ночь в любом доме, их кормили, и по вечерам они пели эпосы – «олонхо». Отблеск огня из камелька плясал по стенам и усиливал устное сказание о благородных богатырях, о нижнем, срединном, и верхнем мирах, о богах и нечисти, о великих шаманах, о борьбе добра со злом, любви и дружбе. Набиралось в жилище много людей.

Еще до моей учебы в школе старшие братья перед сном рассказывали такие байки, что от ужаса я забивался между ними. Им это было смешно.

Как только в районе города отключался свет, в доме, на столе, чаще всего на кухне, зажигалась свеча. Все домочадцы, неосознанно, как по команде, рассаживались у стола, и после незначащих разговоров кто-нибудь из стариков начинал рассказывать «осторуйа» – «историю». При свете свечей детям было жутковато: шаманы, удаганки, черные руки из-под кровати в пустой таежной избушке, ходячие мертвецы…