Андрей Ефремов - Пишу

В 70-х, роясь в закромах деревенских амбаров, у родичей, частенько обнаруживал советскую фантастику даже 1950-х годов: покорение космоса, технический прогресс, телевидение, миниатюрные радиостанции, крутые заводы и фабрики, опять слава КПСС!.. И уймища иностранных диверсантов, шпионов, вредителей, и родных российских предателей, с которыми беспощадно боролись лихие советские спецслужбы. Писатели все еще продолжали по инерции репрессивных 1930-х прививать народу бдительность: «правильное понимание текущего политического момента».

Присутствовала и «вода». Особенно запомнился огромный блок рассуждений одного из положительных героев про нищих на площадях Москвы, просящих подаяние: «и откуда они берутся?! Работать не хотят!»… Но чтение было довольно интересным. Жаль – со временем эти книги исчезли.

В последние десятилетия в продаже появляются довольно толстые, внушительные, с красочными обложками, книги российских авторов, особенно в жанре фэнтези. Первое время это было в новинку, но никак не «новостью». Я удивлялся: почему я так быстро их прочитывал, неужели у меня развилось феноменальное скорочтение? Нет, это просто был крупный шрифт, для «раздутия» книги.

***

Есть такой анекдот:

Беседуют англичанин, француз и русский. Англичанин:

– У нас произношение трудное. Мы говорим «Инаф», а пишем «Enough».

Француз:

– О-ля-ля, у нас-то как сложно! Мы говорим «Бордо», а пишем «Bordeaux».

Русский:

– Да это всё пустяки. Мы говорим: «Чё?», а пишем: «Повторите, пожалуйста».

А я добавлю: это все ерунда! Есть еще круче – якутский язык:

«Чэ», – якутское выражение, слово, предложение, фраза, самый короткий тост в мире, и т. д. Применяется по полной шкале от «за упокой», до «с Новым годом!». Кроме коротких тостов «чэ!» также применяется в разговорной речи в совершенно противоположных смыслах, например: «хватит!», «ладно», «хорошо», «достаточно», «продолжай», «заканчивай», «пожалуй, приступим», «может – хватит?!», «O`key!», «а не выпить ли нам?», «а давайте выпьем», «Кончай его, Семен!», «кончил дело – гуляй смело», «поехали!», «погнали!», «ключ на старт!», «стреляй!», «профессор, теперь можно синхрофазотрон выключить!», «пора спать», «рвём когти!», «выйду-ка я на крыльцо почесать своё», «ах, какой прекрасный вечер, сымай трусы, дорогая». В древности «чэ!» часто применялось при выбивании табуретки из-под ног висельника, в таком случае ответного «чэ» уже не дожидались. С «чэ» заключаются пари, сделки, отказывают, ставят ставки, дают добро. Оборотом «чэ» можно очень выразительно подчеркнуть какую-либо умную мысль, например: «Чэ, однако по поводу „чэ“ как-то нужно найти время и написать научную монографию», – благодаря этому даже самая захудалая мысль начинает сиять всеми гранями научного бриллианта, и т.д., и т. п. Часто «чэ!» используется просто в зависимости от сложившейся ситуации, и при этом все прекрасно понимают – что к чему и что именно подразумевается под этим самым «чэ!». Прекрасные возможности даёт интонация, с которой произносится «чэ!» в тех или иных жизненных обстоятельствах, этим можно выразить весь спектр, всю гамму чувств и эмоций, известных человечеству. Все возможности этого уже мистического «чэ!» попросту невозможно кратко описать: это трудно поддаётся нормальному человеческому осмыслению, проще будет просто принять эту информацию на веру. Произношение – что-то среднее между «ча» и «че».

Предупреждение: чрезмерное употребление «Чэ!» по праздникам вредит вашему здоровью.

Вот так. Пишущему русскому человеку полезно знать еще какой-нибудь язык. Хотя бы на разговорном уровне. Это дает возможность даже на основе одного междометия написать большой познавательный и интересный текст. Было бы желание.

По поводу журналов. Посылал рассказы в различные издательства. Один раз получил сердитый ответ, что-то вроде: «Чего привязался? Отвлекаешь умных и занятых людей! А ну, пшёл отсюда, щенок!». По такому ответу виден чем-то раздраженный и недовольный жизнью человек.

Рецензент фантжурнала «Полдень, XXI век» мой рассказ «Пелашка» одобрил и передал его на рассмотрение главному редактору Борису Стругацкому. Но вскоре писатель ушел из жизни. Рассказ в этом журнале не был издан. Но сам факт одобрения произведения рецензентом – это высшая форма похвалы. Сам ответ рецензента был краток: «Здравствуйте! Ваш рассказ принят, передан на рассмотрение главному редактору Б. Стругацкому».

Начинающие авторы по неопытности и наивности, а чаще из-за избытка гонора, ждут от редакторов развернутых критических замечаний, огромных текстов с «разбором полетов». Но это не работа редакторов. И сам жанр литературной критики, похоже, уходит в забытье. Но молчание редактора – тоже своеобразная критика. И это надо понимать, и продолжать работать в сторону повышения качества своих работ.