Владимир Бутромеев: Подлинная история времени без ложных вымыслов Стивена Хокинга. Что такое время. Что такое национальная идея

Хотелось бы не согласиться, или хотя бы усомниться, даже просто отмахнуться, но вот ведь как определено, без исключений и вариантов, сказано древними греками: нельзя.

А если, вопреки всему, все же отмахнешься, то ненадолго.

Категорическое умозаключение о связи смертности некоего Кая, из гимназического учебника логики, с тем, что впереди ждет тебя самого, то есть со своим будущим, далеким ли, близким ли, всю жизнь не давало покоя графу Л.Н. Толстому, великому русскому писателю. Многие даже считают, что именно рассуждения и разного рода размышления на эту тему – тему жизни и смерти – и способствовали тому, что Толстой стал великим писателем, известным не только в России, но и во всем мире.

Ибо, если бы граф, не поддаваясь всем этим опасным, навязчивым и неотступным мыслям о возможной смерти, жил себе в удовольствие – всласть ел и пил, плодил детей, играл в карты, брюхатил податливых стройных деревенских девок и верхом на горячих лошадях со сворами быстроногих борзых гонялся по окрестным лесам и полям за зайцами и матерыми разбойниками волками, то он не стал бы исписывать горы бумаг и имя его осталось бы никому не известным, как имена многих других Толстых, род которых продолжается по сей день.

Имя П. Смирновского мало кто знает, а его должны бы помнить все грамотные люди в России начала XX века. П. Смирновский – автор «Учебника русской грамматики». Не пускаясь ни в какие умозаключения, не прибегая ни к каким силлогизмам, не опираясь ни на какие посылки и не вспоминая ни про какого Кая, он написал, как и следует писать грамматику, в отличие от всякого задумчиво-путанного писателя – ясно, четко и твердо: «Дуб – дерево. Роза – цветок. Олень – животное. Воробей – птица. Россия – наше отечество. Смерть неизбежна».

Написанное Смирновским незатейливое упражнение для гимназистов младших классов сложилось в краткое высказывание, всеохватывающий афоризм (так все те же древние греки называли меткое, совершенно законченное и самодостаточное определение). Его, этот неожиданный, непреднамеренный, но истинно справедливый афоризм писатель В. Набоков поставил эпиграфом к одному из своих невразумительно длинных романов, в которых, во всех вместе взятых, он так и не смог сказать больше немногословно точного Смирновского, хотя и знакомился по его грамматике с русским языком, впоследствии Набокову не понадобившимся. И тем не менее мысль – не рожденная Смирновским, а только им сформулированная кратко, точно и доходчиво, вышла за пределы гимназического учебника.

Еще древние греки поняли, что человеку дано знать, что он смертен, но не дано знать ни время смерти, ни ее вид, то есть никто не может знать, когда он умрет и как.

Смерть возможна в один из периодов жизни, а их всего несколько: бессознательное детство, сознательное детство, отрочество, юность, зрелость, деятельная старость, бездеятельная, но осознанная старость и бессознательная старость. Точнее время смерти определяется годом жизни, человек может умереть в любой из годов в промежутке 1 – 158.

Видов смерти много. Есть несколько обычных и распространенных: от болезни, от старости, от голода и на войне. Есть и экзотические и нелепые – от неловкой попытки проглотить кусок пищи до попытки распилить электропилой противотанковую мину, чтобы достать из нее взрывчатое вещество для браконьерской рыбалки.

Смерть неизбежна. От нее не уйдешь, не убежишь, не спрячешься. Это очевидно, как и то, что дуб – дерево, а роза – цветок, олень – животное, воробей – птица, а Россия – наше отечество.

И тем не менее люди в большинстве своем, зная и догадываясь о том, что они смертны, пытаются обмануть себя. А когда не спасает первый самообман, заключающийся в том, что, мол, умирают другие, а не я, а раз умираю не я, а другие, то, значит, я не умру и буду жить всегда, тогда человек прибегает ко второму самообману – их, этих самообманов, опирающихся хотя бы на какие-то, казалось бы разумные посылки, и всего-то три.

Прочих, основанных на очевидной глупости, чуть больше, но тоже немного.

Второй самообман заключается в убеждении, что я не умру, потому что после смерти буду жить в своих детях и внуках. Дети и внуки наше продолжение, как бы наше повторение, они останутся после того, как мы все-таки покинем этот мир. А раз они остаются после меня, то, значит, я не умру, а продолжусь в них.

Ведь дети так похожи на родителей. Иной раз просто поразительная копия. Такие же лица, фигура и даже форма ногтей на пальцах и линии на ладонях рук, а иногда даже такие, как и у родителей, черты характера, такие же жесты и мимика. А если не совсем похожи в целом, то, присмотревшись, легко заметить – глаза-то совсем как у мамы, а ухо – совсем как у отца.