Ромен Роллан: Вселенское Евангелие Вивекананды

Немногочисленны те, кто "даже в священных степенях" достиг Единого. Но они все же есть. "Есть среди нас Души, призванные к подобной милости, насколько это возможно для человека. Они - те, кто путем прекращения всякого умственного делания вступает в тесное единение с неизреченным светом. Но они не говорят о Боге иначе, как отрицаниями… " { Книга Имен Божьих, I, 5.}

Великий путь Отрицания составляет предмет особого трактата, знаменитого с начала средних веков до наших дней: Трактата по Мистическому Богословию.

В нем Дионисий поучает одного из посвященных, Тимофея, предупреждая его о том, что он должен строжайшим образом хранить эти тайны (ибо их знание было бы опасно для неподготовленного ума), – вступлению в то, что он называет "Божественной Тьмой"; о ней он поясняет в своих письмах, {Письмо I к Каю Терапевту; Письмо V к Дорофею Диакону.} что это "недостижимый свет", и что "мистическое незнание" совершенно иное, чем незнание вообще, "есть не отказ от знания, а высшее знание… Это абсолютное и блаженное незнание именно и составляет знание того, кто превосходит все объекты человеческого знания".

Нужно "начинать с самого умеренного отрицания, чтобы подняться до наиболее резкого… И мы дерзаем все отрицать о Боге, дабы проникнуть в великое незнание… ", являющееся высшим знанием. В прекрасном сравнении Дионисий говорит о резце ваятеля, срывающего оболочку камня, мечтавшую лицезреть внутреннюю форму, и вызывающего к жизни скрытую красоту одним лишь фактом удаления этой оболочки". { Мистическое Богословие, II.}

Первым усилием разрывается покров "чувственных вещей" {Ibid., IV: "Что Высший Творец чувственных вещей не есть абсолютно ничто из того, что предстоит взорам глаз".}.

Второе срывает последнее покрывало: "постигаемых вещей". {Ibid., V: "Что Высший Творец постигаемых вещей не есть абсолютно ничто из всего, что постигается пониманием".}

Здесь нужно цитировать полностью, буквально:

"Бог есть ни Дух ни разум, он не имеет ни воображения, ни мысли, ни рассудка, ни понимания; он не есть ни слово ни мысль, не может быть ни назван ни понят; он не есть ни число, ни порядок, ни величие, ни малость, ни равенство, ни неравенство, ни подобие, ни различие. Он не неподвижен – ни в движении ни в покое. Он не имеет силы и не есть ни сила ни свет. Он не живет и не есть жизнь. Он ни сущность, ни вечность, ни время… Он не имеет способности восприятия. Он – ни знание, ни истина, ни власть, ни мудрость; он не есть ни единое, ни единство, ни божественность, ни добро. Он не Дух в том смысле, как мы понимаем духов; он не сыновность, не отцовство, не какая-либо из вещей, которые могут быть поняты нами или кем-либо другим. Он – ничто из того, чего нет, и ничто из того, что есть. Ни одна из существующих вещей не знает его таким, каков он есть, и он не знает ни одной из существующих вещей такою, как она есть. В нем нет ни слова, ни имени, ни знания; он – ни тьма ни свет, ни заблуждение ни истина. О нем нельзя высказать ни абсолютного утверждения ни абсолютного отрицания, и, утверждая или отрицая вещи, стоящие ниже его, мы не могли бы утверждать или отрицать его самого, ибо эта совершенная и единственная причина всех существ превосходит все утверждения, и тот, кто вполне независим и стоит выше остальных существ, превосходит все наши отрицания". {Ср. "Deus (Kopterexceleniiam non immeritoNihil vocatm" (Скот Эригена).

"Первоначальная Любовь есть ничто по отношению к другим вещам" (Яков Беме).

"Gott ist laufa Nicht, ihn rьhrt kein Nun noch Hier" (Ангелус Силезиус).

Отрицание выражено здесь не слабее, чем в знаменитых строфах Шанкары, которые Вивекананда произносит перед умирающим Рамакришной в саду в Коссипоре:

Я ни дух, ни разум, ниego,ни субстанция духа,

Я ни чувства… ни эфир, ни земля, ни огонь или воздух,

Я ни отвращение, ни привязанность, ни вожделение и т. д.

Я ни грех, ни добродетель, ни радость, ни горе… и т. д.

Я Абсолютное Бытие, Абсолютное Знание, Абсолютное Блаженство…

Я – Он, я – Он…

(Цитировано в Prabuddha Bharaia, март 1929 г.)

Я сказал бы даже, что индусская мысль здесь менее смела, чем христианская, ибо после каждой из строф отрицания она спешит вновь утвердиться на "Бытии, Знании, Блаженстве", если даже они и "абсолютные"; христианские же мистики, все, исходящие из учения Дионисия, все отбрасывают, уничтожают у Бога всё, вплоть до Бытия и Сущности.}