Стефан Тулмин - Концептуальные революции в науке

Если, однако, отказаться от этого примера, то революционный скачок в первоначальном понимании Куна не имеет иллюстраций в реальной истории науки. Вместе с тем слишком упрощенной оказывается и куновская идея "нормальной" науки. Конечно, когда ученые ограничены точными концептуальными рамками существующей науки, то есть когда между ними есть глубокое единство, они редко занимаются теоретическими вопросами. Однако некоторые элементы подлинно новой интерпретации возникают почти всегда; в той же степени всегда возможно непонимание между специалистами, так как ученые, делающие ставку на сохранение прежних идей, могут счесть те или иные новшества ошибочными или неприемлемыми. Поэтому даже в так называемой "нормальной" науке имеют место нарушения коммуникации, подобные тем. которые считаются характерными для революции. Если это частичное непонимание, многочисленные примеры которого можно указать в науке последнего двадцатилетия, рассматривается как свидетельство "нормального" развития, которое в то же время является до некоторой степени "революционным", то куновское различие, выраженное в 1962 году в книге "Структура научных революций", полностью разрушается и уступает место его доктрине 1965 года, согласно которой непрерывно происходят теоретические микрореволюции. Вместо прямого противопоставления "научной революции" "нормальному" научному развитию, что было центральным пунктом первоначальной куновской концепции, новые микрореволюции становятся теперь единицами изменения и в нормальной, и в революционной фазах развития науки. Однако, как только мы принимаем это, мы сразу же должны отказаться от истолкования научных революций как настолько глубоких и радикальных, что они не могут быть объяснены ни в старой, ни в новой системе мышления.

Как в политической, так и в научной сфере, называя изменение "революционным", мы тем самым не снимаем с себя обязанности объяснить "обстоятельства и процессы", которые имеют место при этом изменении. * * * Рассмотрение идей Коллингвуда и Куна показало, что эти мыслители сталкиваются с одними и теми же проблемами. Первая из этих проблем состоит в следующем. Любая попытка охарактеризовать научное развитие как чередование четко разделенных "нормальных" и "революционных" фаз содержит в себе нечто ложное, а именно мысль о том, что теоретическая схема либо полностью переходит от ее создателя к его ученикам (как в "нормальной науке" Куна, в которой все ученые должны лишь добавлять отдельные детали в существующую схему), либо вообще не переходит от одних ученых к другим (как в его подлинных "революциях", когда пропасть между старым и новым является непреодолимой). В действительности же передача в науке теоретических схем всегда является более или менее неполной — за исключением тех случаев, когда речь идет о передаче схоластических или совершенно окаменевших понятий.

Вторая проблема, не решенная Коллингвудом и Куном, состоит в том, что оба они испытывают значительные трудности при попытке рационально истолковать изменения в "абсолютных предпосылках" или в парадигмах. В этом отношении их положение аналогично ситуации, в которой находились логические эмпиристы, хотя по всем другим пунктам их позиция резко отличается от позиции логических эмпиристов. Коллингвуд остановился на том, что изменения в "абсолютных предпосылках" являются, по всей вероятности, следствием более глубоких социальных причин; Кун в упоминавшейся статье 1965 года ограничивается ссылкой на противоположность концепции "Логики научного открытия" К. Поппера и развиваемых им представлений о "психологии" открытия. Однако после работ Куна и Коллингвуда наша исходная проблема сохранилась: каково точное место рационального выбора в процессе фундаментального концептуального развития.

На этом я заканчиваю анализ идей Коллингвуда и Куна и перехожу к выдвижению моих собственных рабочих гипотез. Эти гипотезы возвращают нас к исходному пункту нашего рассмотрения — к такому пониманию концептуальных изменений в науке, которое пролило бы некоторый свет на "экологию" научного выбора и оценки. Теперь — после проведенного обсуждения — мы несколько ближе к нашей цели. Действительно, когда Кун стал говорить о научном мышлении как переживающем постоянную революцию, а единицами изменения оказались определенные интеллектуальные микрореволюции, такое понимание помогает нам решать стоящую перед нами проблему, но только при одном условии- нужно сделать абсолютно ясным, в каком именно смысле микрореволюции должны рассматриваться как единицы изменения.