Виктор Гидиринский - Русская идея как философско-исторический и религиозный феномен

И последнее. О. Шпенглер своему пессимизму в отношении западной культуры противопоставляет веру в будущее России. Силы русской культуры, по Шпенглеру, глубоко скрыты, и она начнет в перспективе жизнь совершенно новую. Мысль о России вынашивалась Шпенглером еще со времен учебы в университете. Он любил русскую литературу, изучал русский язык, мог читать в подлиннике Л. Толстого, Ф. Достоевского. В Достоевском он видел глубочайшего выразителя русской души. Не петровский Петербург, а «азиатская» Москва с дремлющими в ней силами – вот будущая культура, девятая в обозримой истории. Шпенглер называет ее русско-сибирской культурой [73] См.: История философии: Запад – Россия – Восток. Кн. 3. С. 163–164. .

Оценка концепции О. Шпенглера, в позитиве и в критическом плане, естественно могла быть продолжена. Но это не входит в наши задачи. Они, как уже не раз упоминалось, призваны выяснить степень близости философско-исторических концепций к проблеме национальной идеи.

Что можно сказать в этой связи о теории Шпенглера? Вот некоторые принципиальные положения теории немецкого мыслителя, не работающие на искомую проблему.

Каждая культура, по Шпенглеру, существует изолированно и замкнуто. Она появляется на определенном этапе исторического процесса, а потом погибает. В мировой истории Шпенглер насчитывает восемь культур и говорит о перспективной девятой – «русско-сибирской». По логике концепции следует, что национальные идеи (о них ни звука), если и появляются в какой-то культуре, вместе с ней погибают. Конечно, локальные, т. е. ограниченные пространством и временем национальные идеи могут быть, но они в границах выделенных культур автором теории даже не упоминаются. Более того, по Шпенглеру, сам механизм деградации культуры и ее трансформации в цивилизацию исключает какую бы то ни было мотивационную консолидацию здоровых сил общества. Ведь крах культуры не может произойти вне определенного мотивационного сопротивления определенных человеческих сил.

Прогнозируемая О. Шпенглером гибель культуры Европы исторически и логически не могла не сопровождаться противодействиям определенных стран и народов.

Свое открытие О. Шпенглер сравнивает с коперниковским открытием, сломавшим птолемеевскую систему истории. Однако в этой глобальной и, безусловно, привлекательной конструкции совершенно не остается места для птолемеевских национальных идей.

В теории О. Шпенглера есть фрагмент, который, казалось бы, предполагает непосредственный выход к мотивационному противодействию гибели культуры, т. е. к соответствующей национальной идее. Отвергая универсализацию западной культуры, Шпенглер проникает во внутренний механизм каждой культуры, развивающейся по своим собственным законам. Однако эти законы неизбежно ведут к расцвету других культур (кроме европейской) – индийской, вавилонской, китайской, египетской, арабской и мексиканской. Общая картина истории обогащается. И все же при всей привлекательности и яркости прогнозируемой (реально) картины мы не находим аспекта по нашей проблеме. Проблема национальной идеи погружается в глобальный океан и утопает в нем.

Логика развития темы предполагает краткий и целенаправленный выход к теории К. Ясперса. Как и в предыдущих разделах, я остановлю внимание читателя только на некоторых аспектах, имеющих отношение к теме.

Основные понятия философии К. Ясперса – экзистенция, всеобъемлющее, философская вера. Я далек от попытки хотя бы кратко рассматривать понятие экзистенции, тем более что экзистенциалистов не раз упрекали в непроясненности понятия «экзистенция». Однако у К. Ясперса мы обнаруживаем то, что может привлечь внимание тех, кто исследует проблему национальной идеи. Он сам отмечал (например, в своей философской автобиографии), что почти во всех своих работах разрабатывал такие главные темы и понятия экзистенциональной философии, как вопросы о мире, данном человеку, о неизбежных для человека пограничных ситуациях: смерть, страдание, вина, борьба. «И если мы попытаемся без предубеждения вникнуть в смысл раздумий Ясперса, то поймем, что под эгидой слова экзистенция речь идет о проблемах, имеющих для индивида и человечества глубинный жизненный смысл» [74] См.: История философии: Запад – Россия – Восток. Кн. 3. С. 17. . Человеческая экзистенция, по Ясперсу, это мотив человека к свободе, к борьбе за свободу, в протесте тех сил, которые не желают превратиться в объект манипулирования. Экзистенция, поясняет Ясперс, высвечивается в ситуациях заботы и страдания и, в особенности, в пограничной ситуации. Именно в ней фокусируются борьба и страдание, беспокойство и тревога о бытии мира и своем бытии в нем. При этом, утверждает Ясперс, во всякой единичной ситуации неизбежна, уникальна и неповторима коммуникация с другими людьми. Тема коммуникации, по сути, является для Ясперса центральной. Ясперс вводит понятие «любящая борьба» или «любовь – борьба». Любящая борьба (и в этом возможна относительная привязка к теме) – это не «слепая любовь», поясняет Ясперс, а любовь-страдание за судьбы других людей, подвергающихся насилию, подавлению, агрессии, экспансии.