Эрик Хобсбаум - Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск 1.

С другой стороны, Струве уже закладывает предпосылки для будущей критики марксизма, когда пишет: «Мы не можем не признать, что чисто философское обоснование этого учения еще не дано и что оно еще не справилось с тем огромным конкретным материалом, который представляет всемирная история». Он продолжает:

«Нужен, очевидно, пересмотр фактов с точки зрения новой теории; нужна критика теории на фактах. Быть может, многие односторонности и слишком поспешные обобщения будут оставлены. Но зерно учения является, на наш взгляд, верным» [3].

Пункт, по которому Струве уже начинает свой пересмотр, – это теория государства. Тезис Маркса и Энгельса, который приписывает государству функцию классового господства, рассматривается как односторонний: «Государство есть, прежде всего, организация порядка; организацией же господства (классового) оно является в обществе, в котором подчинение одних групп другим обусловливается его экономической структурой» [4]. И он замечает:

«Отрицание Марксом и его последователями государства, отрицание, вытекающее из их взгляда на государство как на организацию господства, по нашему мнению, с одной стороны, объясняется тем, что они увлеклись слишком далеко в критике современного государства, с другой стороны, напоминает о генетической близости воззрений Маркса с ранними взглядами Прудона» [5].

Из этого первого явного расхождения с марксизмом вытекают два следствия. Первое состоит в том, что государство может осуществлять свою деятельность лишь в соответствии с экономическим процессом и только в рамках этого процесса имеет возможность для свободного вмешательства. Таким образом, отрицалась народническая идея, приписывающая государственной власти демиургическую способность выбирать тип экономического развития (некапиталистического), как будто речь шла о волевом политическом действии, освещенном соответствующей этико-социальной теорией. «Государство может проводить либо фритредерскую, либо протекционистскую политику. Государство может бороться с эксцессами капитализма путем фабричного законодательства, оно может в своей аграрной политике склоняться либо в пользу крупного землевладения, либо в пользу мелкого, но оно не в состоянии „сделать“ того, что может явиться только результатом известного исторического процесса, оно не может организовать производства на почве, совершенно для того не подготовленной» [6]. Действительно,

«политика государства выражает собой равнодействующую общественных сил. Кроме того, и государство, и интеллигенция – даже если предположить, что они стоят выше общественных классов и их интересов, – связаны в своих действиях культурным уровнем массы населения» [7].

Таким образом, народнический утопизм и, в общем, любой другой вид утопии, придававший государственной власти определяющую функцию экономико-культурного развития, в корне отвергались во имя некоего марксизма, который превращался в теоретического гаранта капиталистического развития, направленного на демократизацию институтов, включая и те, которые возникают из самого рабочего движения.

Вторым следствием, вытекавшим из теории государства Струве, был либерализм. Если государство не только форма классового господства, которое всеобщая пролетарская революция рано или поздно уничтожит, но и перманентная форма социальной организации, то необходима теоретико-политическая работа мысли, которая определит тенденции развития государственного института в современном мире и выработает также правила отношений между этим метаиндивидуальным институтом и индивидуумами и группами. Струве отвергает некритическое гипостазирование государства, придающее этому институту фантастическую сущность, в жертву которой в свою очередь приносятся реальные интересы людей, объединенных в государственной общности. Это – опасность, которая постоянно возникает, когда «текучее общественно-правовое отношение между людьми, именуемое государством, превращается в самостоятельное существо или субстанцию, которое можно мыслить отдельно от живых людей и их взаимодействия» [8]. Однако Струве не проповедует «наивного номинализма, для которого общество есть механическое взаимодействие человеческих атомов, личностей» [9]. Но даже если личность не составляет «единственную реальность в общественном процессе», все же «самоопределяющаяся личность есть абсолютная моральная основа всякого общественного строения, и в этом смысле индивидуализм есть абсолютное морально-политическое начало» [10]. Здесь ставится акцент на расхождении с детерминистским марксизмом, и именно оно приводит «легальных марксистов» к идеалистическим позициям кантианского или религиозного толка. В качестве этической и политической проблемы социализм рассматривается Струве с точки зрения индивидуализма, (то есть свободы, понимаемой как независимость личности) и полагает, что никакой универсализм не может быть приемлем, если он несовместим с правами личности. Струве пишет: