Вадим Руднев - Божественный Людвиг. Витгенштейн - Формы жизни

Попытаемся дать такое определение: некто читает, если он осуществляет воспроизведение оригинала. А «оригиналом» я называю текст, который читают или переписывают; диктант, который пишут, партитуру, по которой играют, и т. д. (…)

Но почему мы говорим, что он воспроизводит произносимое слово из напечатанного? Знаем ли мы нечто большее, чем то, что мы его научили, как произносить каждую букву, и что он после этого стал вслух читать слова? На этот вопрос мы, пожалуй, ответили бы так: ученик показывает, что он совершает переход от напечатанного к произносимому по правилам, которыми мы его вооружили. — Как это можно показать, проясняется, если видоизменить наш пример: ученик получает задание не прочесть текст, а переписать его, перевести печатный текст в рукописный. В этом случае мы смогли бы задать ему правило в виде некой таблицы. В одной колонке этой таблицы стояли бы печатные буквы, в другой — рукописные. А то, что письмо ученик здесь воссоздает на основе напечатанного, видно из его обращения с таблицей [Витгенштейн 1994: 141–142, 145–146],

Подытоживая этот анализ, можно сказать, используя выражение из тех же ФИ: внутренние состояния проверяются при помощи внешних критериев. «Придираясь» к этому тезису, Витгенштейна нередко обвиняют в принадлежности к бихевиоризму. Действительно, на первый взгляд, то, как пишет Витгенштейн о проблемах сознания, похоже на основную формулу бихевиоризма: сознание — черный ящик, мы вводим в сознание нечто, и о том, что происходит с сознанием, судим по тому, что происходит с тем, что мы ввели, на выходе. Но философия Витгенштейна, строго говоря, вообще не является философией психологии. Пример с чтением и примеры, подобные ему, толкуют лишь об употреблении слов в языке, а не о понятиях сознания. Если бы Витгенштейна спросили, что он думает о сознании, он, надо думать, ответил бы, что, прежде всего, это такое же слово среди других слов и что нужно понять его грамматику. Именно изучению грамматики слова «читать» посвящен вышеприведенный фрагмент из ФИ.

Уже из приведенного фрагмента видно, что Витгенштейн большое значение придает понятию правила («ученик показывает, что он совершает переход от напечатанного к произносимому по правилам, которыми мы его вооружили»). В дальнейшем Витгенштейн уделяет этому понятию столько внимания, что становится ясно, что это одно из ключевых понятий философии ФИ. При этом следует помнить, что понятие следования правилу и логически связанное с ним понятие индивидуального языка (см. следующую главку) — одни из самых сложных в ФИ, что будет видно из приводимых ниже контекстов:

Является ли то, что мы называем «следованием правилу», чем-то таким, что мог бы совершить лишь один человек, и только раз в жизни? — А это, конечно, замечание о грамматике выражения «следовать правилу».

Невозможно, чтобы правилу следовал только один человек, и всего лишь однажды. Не может быть, чтобы лишь однажды делалось сообщение, давалось или понималось задание и т. д. Следовать правилу, делать сообщение, давать задание, играть партию в шахматы — все это практики (применения, институты) [Витгенштейн 1994: 162].

Но здесь возможен парадокс такого рода. Допустим, мальчики играют во дворе в какую-то игру, смыслом которой является инсценировка военных действий, короче говоря, «в войну». Они следуют неким правилам, в соответствии с одним из которых, если одного из них увидит какой-либо прохожий, то это будет означать, что играющий убит. Но в какой-то момент, когда мальчики случайно сталкиваются с женщиной, проходящей по двору, которая замечает их, они, поскольку им не хочется прекращать игру, задают дополнительное правило, в соответствии с которым «женщины не в счет». И вот, говорит Витгенштейн, такая манипуляция правилами может быть бесконечной. Он выражает это в знаменитом разделе 201:

Наш парадокс был таким: ни один образ действий не мог бы определяться каким-то правилом, поскольку любой образ действий можно привести в соответствие с этим правилом. Ответом служило: если все можно привести в соответствие с данным правилом, то все может быть приведено и в противоречие с этим правилом. Поэтому тут не было бы ни соответствия, ни противоречия [Витгенштейн 1994: 163].

Современный американский философ Сол Аарон Крипке написал целую книгу, посвященную интерпретации витгенштейновского понимания того, что такое следование правилу [Kripke 1982]. Заостряя витгенштейновскую проблематику, Крипке постулирует следующий мысленный эксперимент: