Коллектив авторов - Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований

Подобная оценка философского результата как «вечно актуального» (пусть даже в потенции) может относиться и к древним именам, и к самым, казалось бы, отвлеченным, надвременным концепциям. Сплошь и рядом для философа наиболее актуальным может оказываться как раз то, что его современникам представляется не заслуживающим внимания человека со здравым смыслом. Просто философ усилием предельной рефлексии выводит на поверхность, эксплицирует и подвергает критике те самые «очевидности», которые присутствуют в головах у всех, но не отслеживаются, не промысливаются и, срабатывая автоматически, остаются для нерефлексирующего сознания невидимыми. Так, лапласовский детерминизм можно считать чистым умозрением, можно обнаруживать в нем нечто актуальное для науки своего времени – а можно видеть в нем скрытое умонастроение и даже своего рода стиль эпохи. Аналитики заметили, что «Опасные связи» Шодерло де Лакло в логике сюжета и отношений между персонажами и ситуациями идеально воспроизводят жесткую механистическую детерминацию. Иными словами, эти связи не только «опасные», но еще и однозначно причинно-следственные. Вся эта целостность, конечно же, закладывается с самого начала, но только потом обнаруживается эта удивительная согласованность механистической динамики в философской и физической картине мира, в политике и моделях социальности, в эстетике и художественной практике и т. д., вплоть до оттенков морали и индивидуальных жизненных стратегий.

Более того, учитывая эти «скрытые сдвиги в очевидном», в известном смысле можно даже утверждать, что философия являет собой интеллектуальный эпицентр актуальности. Это справедливо в той мере, в какой ей удается опережать ход событий, предлагая разного рода откровения, проекты, предсказания и предвосхищения, часто оцениваемые далеко не сразу. Здесь можно говорить об опережающей актуальности – актуальности «на вырост». История философии полна примеров того, как идеи в их глубине и значимости распознавались, выходили за узкие рамки школы и становились достоянием широких интеллектуальных кругов через десятилетия, а иногда и столетия после того, как они впервые были сформулированы. Нечто подобное есть и в истории науки, однако философия в этом отношении дает куда более многообразный и выразительный материал.

Можно даже утверждать, что по-настоящему новым философским идеям, как правило, вообще свойственно проходить через первоначальный этап, когда их не замечают, осмеивают, осуждают, а иногда и запрещают. Этот временной лаг, это отставание может являться в самосознании философии даже одним из фундаментальных. Однажды на Ж.-П. Сартра в аэропорту набросились журналисты с желанием услышать от знаменитого философа что-то необычное, в частности, узнать, что нового происходит в философии. Сартр ответил: «Бог умер». Этой очевидной отсылкой к принадлежащему Ницше утверждению почти столетней давности он явно показал, что сенсация в философии имеет совсем иной хронотоп, чем тот, который принят в современных СМИ, да и вообще в обычной жизни.

При этом, когда мы говорим об актуальности «на вырост», о конфликте между философом и обществом, речь идет вовсе не обязательно или даже в последнюю очередь о прямом, непосредственном проектировании политики, социальности, познания, технологий и т. и., хотя и это сплошь и рядом имеет место. Часто опережение происходит как раз в самых отвлеченных сферах, на высших уровнях умозрения. Философия только на первый взгляд схватывает, отражает и теоретически санкционирует общее умонастроение эпохи, ее живую логику и мирочувствие. Гораздо важнее то, что одновременно она ищет конструктивный, проектный выход из этих ситуаций – меняет акценты, приоритеты интереса мышления и действия, саму тональность существования. А потом оказывается, что постепенно, со временем, наука, политика, социальные практики, право, повседневная мораль, а иногда даже и искусство входят в круг актуальности, ранее очерченный философией. Часто они делают актуальным то, что философия актуализировала даже не вчера, а достаточно давно. Причем делают они это не сами по себе, а под влиянием среды и контекста, трансляция которого из философии заслуживает отдельного анализа и описания.

Философия изначально расчленялась на ряд сравнительно самостоятельных разрядов (аспектов). В современном виде она представляет собой уже давно разветвленную область знаний. Причем здесь важно учитывать как дифференциацию предметных областей и уровней, так и собственно жанры философствования – мышления, а то и просто письма. Эти различия важны также как в плане понимания специфики актуальности, так и с точки зрения оценки результативности. Одни работы, авторы и целые направления более непосредственно включены в актуальный контекст познания и жизни общества, политики и науки, интеллектуальных, духовных, художественных и нравственных исканий своего времени – другие, наоборот, по крайней мере, представляются скорее вещью в себе, попыткой мыслить по возможности вне давления конкретного исторического времени и социально-политического пространства, преодолевая соблазны втянутости – что называется «не на злобу дня». Эти различия в степени актуализации можно обнаружить и в синхронном срезе (в сравнении разных философий и философов «своего времени»), и даже в наследии одного и того же автора, работы которого школьная история философии легко относит к более актуальным или, наоборот, к более «фундаментальным». Хорошо просматриваются такие различия и в исторической асинхронии, в которой при желании можно обнаружить своего рода синусоидальные, маятниковые колебания между полюсами максимальной отстраненности и непосредственной втянутости, философического воспарения над бренной жизнью и страстного, заинтересованного погружения в нее.