Коллектив авторов: Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований

Далее необходимо отметить, что идет постоянный процесс переосмысления взаимоотношений, с одной стороны, между философией и наукой, а с другой – между философией и обществом, социальной (в самом широком смысле этого слова) практикой. Естественно, это также влияет на понимание как актуальности в философии, так и ее результата. И граница эта довольно сложно устроена. Например, если говорить о науке, то, строго говоря, едва ли не все великие ученые, совершившие поистине фундаментальные открытия, подвигшие на научные революции, были в определенном смысле и философами – или не были великими. С известными оговорками это можно сказать и об исторических деятелях. Более того, можно даже предположить, что плачевные результаты в политике и управлении часто связаны именно с зауженным горизонтом видения проблем, с недостатком той рефлексии, которой как раз и учит философия.

И наконец, переосмыслением самой сути профессии, а значит, понимания актуальности задач и результатов деятельности, занята сейчас и сама философия. Особенно это выражено в критике модерна и в переходе к ряду постсовременных представлений. Здесь есть опасность рассинхронизации, когда от философии будут ждать и требовать результата в том смысле, какой будет уже не вполне адекватен с точки зрения самой философии. Более того, есть опасность, что в этой рефлексии философия придет к выводу, что результат здесь вообще вторичен по отношению к созданию и запуску разных «интеллектуальных машин». Если это серьезнейшая проблема для самого профессионального сообщества, можно представить себе, какой разрыв в понимании сути проблемы возникает между «цехом» и «внешней средой».

Все это говорит о том, что вопросы оценки актуальности и результативности философских и социогуманитарных исследований выходят сейчас на первый план, причем здесь порой самым неожиданным образом смыкаются административные запросы и собственная рефлексия, библиометрия и мировоззрение, политика и теория.

Понятие актуальности применительно к философии не имеет заранее заданного, общепринятого смысла, в том числе в собственно философской среде. Также весьма по-разному употребляется и сам термин «актуальная философия». Это, в частности, проявилось в момент, когда в ИФ РАН возникла идея издания ежегодника ровно с таким названием «Актуальная философия»: у потенциальных авторов тут же возникла проблема – а что, собственно, имеется в виду?

Такая полисемия – следствие не столько трудности профессиональной конвенции, сколько многосложности самого явления и связанного с ним понятия. Например, это может быть философия, связанная с передним краем научных исследований, с наиболее острыми проблемами цивилизации, культуры, общества, страны, ее политики, экономики, социальной сферы и т. п. Но актуальность такого рода может пониматься и как всякое философствование, связанное с насущными проблемами человека, то есть на грани отождествления актуального и гуманитарного.

Однако с не меньшими основаниями можно предположить, что критерий актуальности связан здесь не столько с выбором предметной ориентации, сколько с самим подходом к проблеме, с горизонтом анализа и актуализируемыми аспектами.

Так, с одной стороны, не будет преувеличением сказать, что всякая философия так или иначе актуальна – вопрос в особенностях понимания, воплощения и отслеживания этой актуальности. В этом смысле утверждение о неактуальности той или иной философской концепции может легко оказаться излишне самонадеянным и неосторожным. Всякий взгляд на прошлое в философии как на окончательно преодоленную и уже никогда не актуализируемую архаику чреват неожиданными заблуждениями и разоблачениями. Например, античные философы в большинстве своем разделяли общепринятое в ту эпоху убеждение, согласно которому человек целиком находится во власти неотвратимости судьбы, рока. Но, вопреки господствовавшим обыденным представлениям, они считали, что это не мешает, а, напротив, способствует их добродетельному, индивидуально-ответственному поведению. Подобная парадоксальная позиция многократно обсуждалась и воспроизводилась в последующей истории мысли, оставаясь каждый раз философской экзотикой, малопонятной обыденному сознанию, а часто и научному сообществу (один из характерных примеров – протестантская этика Макса Вебера, на которую теперь ссылаются постоянно, но без объяснений, а часто и без понимания парадоксального соотношения избранности и ответственности). Однако в наше время подобные представления в почти античной схематике получают подтверждение в ряде когнитивных исследований, показывающих, что всем действиям, в том числе кажущимся совершенно произвольными, предшествуют определенные четко фиксируемые сигналы. Тем самым в наше время неожиданно актуализируются идеи о соотношении необходимости и свободы, долгое время казавшиеся примитивными и архаичными. Подобное понимание актуальности в философии связано, в частности, с особым типом темпоральности этой формы интеллектуальной жизни, в которой «стрела времени» устроена куда сложнее, чем например, в истории позитивной науки или в техническом прогрессе.