Олег Поль - Остров Достоверности

13. Универсалии монад суть высшие монады, а универсалии вещей суть высшие вещи. Но монады являются нам символически, как тела. Эти тела, очевидно, имеют универсалии, которые, очевидно, тоже суть тела. Значит, универсалии монад могут созерцаться в высшем пространстве, как телесные существа.

14. Возможно и еще иное понимание сущности понятия вещи. Вещь есть явление совокупности монад. Теперь пусть определенная совокупность монад организована одной сильной монадой, согласно ее воле. Организуя, она имела некоторое субъективное настроение, которое и есть понятие организованной ею совокупности, являющейся нам как вещь. Так можно понимать все произведения искусства; что же касается до более широкого применения этого взгляда, то обоснование его надо отложить до подробного изучения отношения монад и вещей.

15. Рассматривая понятия монад, сил и вещей, мы исчерпали все возможные классы понятий. Я не сомневаюсь, что изложенное учение о тождестве понятия и предмета и об умопостигаемом настроении может показаться лишь гипотезой. Но такое его сходство не может быть сочтено недостатком, если только гипотеза эта допускает опытную проверку. Именно таким свойством изложенное понимание мышления и обладает. Обычная до-достоверность дискурсивного мышлеиия доступна всякому. Она не требует большой работы для достижения, и, раз достигнутая, не может углубляться. Но есть иная, динамическая достоверность интуитивного постижения ясного и отчетливого понятия в интеллектуальном созерцании. Она, в противоположность обычной достоверности, усиливается не присоединением новых признаков и доказательств, а отбрасыванием — сначала случайных образов и ассоциаций, а потом и субъективной слагающей понятия.

Способ достижения достоверного знания через отбрасывание случайного и субъективного, можно назвать способом последовательного вычитания. Это и есть давно искомая логика открытия или, по Декарту, некая универсальная наука, могущая служить к извлечению истины из каких угодно предметов. Так как эта наука подвигается через последовательные отрицания, то ее можно назвать негативной — в противовес построенной на обратных методах науке позитивной; а лучше сказать, в дополнение, ибо, как видно будет из дальнейшего, знание человеческое собирается обоими этими путями.

(Запись на полях: Возражение Лени: а почему занимающиеся сосредоточением ничего не открывают?

Ответ: потому же, почему гимнасты бывают плохими работниками.)*

* У них нет «во имя»: у них нет любви. (Примеч. переписчика).

Приобретение знаний по способу негативной науки представляет немалые трудности и требует особого дарования. Мы вообще плохо управляем своими мыслями и слишком легко отдаемся их случайному течению. Потому то нам и так трудно подвергнуть тщательному исследованию наше мышление. Совсем не в том наше бедствие, что мы мыслим понятиями, так как дискурсивное мышление по существу не отлично от интуитивного. Наша беда в том, что мы плохо мыслим понятиями. Мы бежим от одного понятия к другому, не всматриваясь ни в одно из них. Самая логика наша исследует больше отноше-ния понятий, чем сами понятия. А между тем, если бы мы созерцали отдельные понятия хоть немного яснее и отчетливее, чем теперь, все наши слова и мысли приобрели бы глубокую значительность. Тогда чтение книги превратилось бы в захватывающий перелив умопостигаемых настроений, ибо в каждом слове присутствовал бы сам предмет, о котором идет речь. Но лишь медленной работой уничтожения страстей и упражнения внимания можно раскрыть в себе способность интуиции, дающей динамически достоверные знания. Как бы это ни казалось парадоксальным, логика отношений, сущность которой в движении, дает неподвижную статическую достоверность; и только остановка и углубление в одно избранное понятие может дать все растущую динамическую достоверность, которую удобно назвать этим словом потому, что она силою берется.

16. Указанный метод нашел значительнейшее применение в аскетике святых отцов, которые его и описали. Они применяли его к молитве, а также и к чтению. Они называли этот метод «заключением ума в слово», а умопостигаемое настроение в их терминологии именовалось «умное чувство». У них я и заимствовал это учение, которое и изложил тебе. Особенно хорошо об этом писали преп. Иоанн Лествичник и преп. Симеон Новый Богослов. Последний описывает чтение книг, при котором ум заключается в каждое читаемое слово и открывает созерцание предметов, о которых идет речь.