Олег Коряков - Остров без тайн

Тёмносерая плотная туча выползла из-за деревьев, прикрыла солнце, и сразу всё кругом поблёкло, стало однотонным и невыразительным. С неба упали редкие крупные капли. Второй отряд, облепивший клумбы, — он готовил их к высадке рассады, — тревожно загудел.

— Ой, мне на нос попало. Верно, верно, девочки, на нос! — И Маша Сизова указала пальцем на свой маленький острый носик.

— Это потому, что ротозейничаешь, — сказала Аня, не подымая головы и продолжая рыхлить землю. — Кто работает, тому капля на лицо попасть не может.

Аня — председатель совета отряда. Она очень не любит, если кто-нибудь бездельничает, когда весь отряд трудится. А Маша не любит, когда ей делают замечания. Поэтому сейчас она немедленно повернулась к Ане и обиженно проговорила:

— Как же не может! Ведь дождь!

— Ничего подобного, — сказала Аня.

Тут листья на деревьях дружно зашелестели и заплескались, ветви беспокойно, суматошливо зашевелились: ударил ветер. И весёлый, шумливый дождь хлынул на пионерский лагерь.

С хохотом и визгом отряд ринулся к даче.

Все мигом оказались на веранде. Только Соня Клюшкина, как обычно, отстала. У неё слетела тапочка, и пока Соня поднимала её, а потом поднималась сама, — эта толстушка вечно падала, — дождь делал своё дело… Рысцой вбежав на веранду, Соня тяжело перевела дух. Её красное с крупными белыми горошинами платье промокло насквозь. Толстые короткие косички, обычно торчавшие, свисли, и по ним и по веснушчатому лицу струилась вода. Глядя на лужицу, которая образовалась под ногами, Соня грустно сказала:

— Немножечко замокла, — и сконфуженно посмотрела на обступивших её подруг.

Аня со смехом подхватила её и потащила переодеваться.

— Всё-таки непонятная какая у нас на Урале погода, — сказала одна из девочек. — Жара, жара — бац! — дождь.

Маша пожала плечами:

— Ведь мы же ещё не научились управлять дождём. А вот, я читала, скоро будет так: надо дождь — кнопку нажал, и электричество собирает тучи. А если тучи сами собрались, а дождя не надо, — снова кнопку нажать, и электричество их разгонит. Верно, верно. Вот построим гидростанции на Волге, так и будет. Думаете, я выдумала?

— Зачем выдумала? Я же что-то такое читала. При коммунизме, наверное, так и будет, — сказала Аня.

С Машей согласились, и у неё отпала охота продолжать разговор. Вот если бы ей возразили… Ого! — тогда бы она поговорила!..

В этот момент из кустов, что придвинулись совсем близко к даче, выскочили две странные фигуры. Это были большие рогожные кули, бойко перебиравшие… босыми человеческими ногами. Кули понеслись к даче, в два прыжка преодолели ступеньки крыльца и, оказавшись под крышей, стали приподыматься над полом. Они приподымались, и под каждым из них показались сначала трусы, потом майки и, наконец, головы.

Кули оказались аварийной одеждой Саши Климова и Юры Поздеева — ребят из первого отряда.

Саша, высвободившись из рогожины, принялся мотать головой и фыркать, сморщив лицо так, что его нос, и без того глядевший в небо, вздёрнулся ещё на полсантиметра. Потом он стал выбивать руками пыль из волос.

— Удивительно! Да? — И, указывая на кули, Саша объяснил свои действия: — Из-под опилок.

Затем он двинулся вглубь веранды, выискивая местечко поудобнее.

— А у нас Сончик-Пончик искупалась, — поспешила сообщить нечаянным гостям Маша.

— Сончику это полезно, — сказал Саша. — Подвиньтесь, девочки, я сяду. От купанья люди худеют. Ясненько?

— А она не по-настоящему. Она под дождём.

— Под дождём тоже полезно. Скорее вырастет.

Юра тем временем вынул из кармана трусов гребешок и причесал волосы. Это был худенький и на вид смирный мальчик. Его мокрые рыжие волосы сделались под расчёской гладкими и блестящими, и от этого лицо стало ещё более худым и строгим. Аккуратно свернув кули, Юра положил их в сторонку, потом, поразмыслив, поднял и двинулся к скамейкам, на которых устроился чуть ли не весь отряд. Здесь он уложил кули к стенке и уселся на них.

А дождь всё шёл. Он стал мельче и от этого скучнее. Когда хлещет буйный, озорной ливень, хочется выскочить под него, прыгать и задорно кричать. А если дождь спокойный, монотонный, — от него веет унынием.