Олег Коряков - Остров без тайн

Он сложил губы бантиком и, втягивая воздух в себя, тоненько засвистал, быстро-быстро ударяя кончиками пальцев по губам. Получилась звонкая переливчатая трель.

«Цзив-цви-вень?» — удивлённо спросила синица и наклонила голову ещё сильнее.

— Вень-вень, — весело подтвердил Петя и засмеялся.

Птицы были его страстью. Свои школьные сочинения на свободную тему он писал о птицах, рисовал птиц, говорил о них и в лагере, как только приехали, объявил, что организует «птичий кружок». Правда, Ася Васильевна сказала, что такого кружка не надо, а будет кружок натуралистов. «С птичьей секцией», — добавил Петя и немедленно записался в кружок. В живом уголке он оборудовал вольеру — большую клетку, затянутую металлической сеткой. В ней жили дрозд, два клеста и чиж, в другой клетке, поменьше, — две синицы. Кружковцы раздобыли несколько Старых, заброшенных гнёзд, полено с дуплом, притащили зелёных веток. В общем это была не клетка, а птичий рай.

Птицам Петя отдавал всё свободное время. То он мастерил для них какую-то особого устройства кормушку, то плёл тайник — сеть для ловли птиц, то бродил по лесу, выискивая птичьи гнездовища и наблюдая за их обитателями, то просто сидел у вольеры, не сводя с птиц глаз. Ходил он с вечно исцарапанными от лазанья по деревьям и кустам руками, в разорванной майке, частенько грязный. На эти «мелочи» он не обращал внимания. Лишь бы в вольере было хорошо, а остальное — пустяки!..

Пока Петя забавлялся с синицей, на тропке показался Ваня. Помахивая небольшой лопатой, он шагал быстро, сосредоточенно размышляя о чём-то своём. Наверное, о ветвистой пшенице, которую несколько дней назад лагерные натуралисты принесли с районной селекционной станции. Ваня — он был старостой кружка — тревожился: хорошо ли примутся растения?

— Споткнёшься, — пошутил Петя, вставая с пенька.

Ваня вздрогнул — так глубоко он задумался — и остановился.

Они очень походили друг на друга. Оба длинные, худые, чуть сутулые. Только у Вани были светлые волосы, а у Пети чёрные. Петя любил посмеяться и был горяч, а Ваня спокоен и серьёзен.

— Шито-крыто? — спросил Петя у дружка.

— Всё в порядке. Он с мухами провозился. Потом хватился, да уже поздно.

— Теперь, чижики, всё! Уехала простыня. — И Петя, повернувшись в сторону лагеря, помахал рукой, будто прощался с кем-то.

— Попадёт нам, — сказал Ваня.

— Это за что попадёт?

— А зачем тайком?

— Уже испугался? Поджилки трясутся?

Друзья-приятели часто спорили. Иногда до того, что, казалось, готовы были подраться. Но это — наедине. А среди ребят они стояли друг за друга, как никто. Что Петя скажет — то и Ваня. Что Ваня — то и Петя. И всегда они были неразлучны. И вещи у них были общие. «Чьи удочки?» — опрашивал кто-нибудь, указывая на удилища, стоящие в углу веранды. Ему отвечали: «Это Петеванины». «Чей ножик?» — «Ванепетин».

Вот какие это были друзья.

Встретившись сейчас, они двинулись берегом озера вправо.

— Сначала на участок зайдём, посмотрим пшеницу, — сказал Ваня.

— Пшеницу лучше на обратном пути.

— А на обратном — ещё раз.

— Ого! Жирно будет.

Ваня даже остановился.

— Пе-етя, — сказал он укоризненно. — Я не понимаю тебя, Петя. Как ты можешь так говорить? Ведь это же научный опыт!

— А у меня не научный? У меня, знаешь, ещё более научный! Для твоей же пшеницы. Ведь птицы что делают? Они всяких полевых вредителей едят и насекомых. А я за ними наблюдаю. А кормить их в неволе надо?..

Ваня знал, что если Петя начнёт говорить о птицах, его всё равно не переговоришь. Поэтому сам он длинных речей не произносил, а просто твердил одно и то же: «Сначала на участок».

Наговорившись всласть, Петя успокоился и сказал, что в конце концов это не так уж важно — куда идти сначала. Можно и на участок.

И они пошли на участок.

Для этого надо было по берегу Песчаного идти вправо, до того места, где из озера вытекает река Светлая. Здесь друзья свернули ещё правее, прошли метров триста по густому тенистому лесу и оказались перед громадной поляной, поросшей кустами. На краю поляны был опытный участок кружка натуралистов.

На маленькой грядке, аккуратно огороженной сухими сосновыми ветками, были посажены кустики ветвистой пшеницы. Они росли здесь уже четвёртый день.

Вид их не порадовал Ваню. Один из кустиков совсем зачах, и, казалось, его просто-напросто надо вырвать и выкинуть. Но это только казалось: стебель у основания был ещё крепок и зелен. Может быть, пройдёт дня два или три — кустик оживёт. Второй выглядел лучше, но и его длинные листья-полоски вяло клонились, а цвет их, бледный, с желтизной, напоминал цвет лица смертельно больного человека.