Жак Лакан - Инстанция буквы в бессознательном (сборник)

Речь идет о книгах Naturliche Schopfungsgeschichte д-ра Эрнста Хеккеля (Берлин, 1812) и Urgeschichte der Menschheit Отто Казари (Брокхауз, Лейпциг, 1877).

Отношение имени собственного к голосу должно рассматриваться в свете той заложенной в структуре языка двойной ориентации на код и на сообщение, о которой мы уже (ср. 1.5) говорили. Именно она придает обыгрыванию имени собственного характер остроты.

См. замечательную диссертацию Жана-Марка Альби Contribution а Vetude du transsexualisme, Paris, 1956.

См.: Freud, Psychoanalytische Bemerkungen itber einen autobiogra-phisch beschriebenen Fall von Paranoia. G.W., VIII, S. 264, n. 1.

Freud, G.W. VIII, S. 284 и примечание.

S. 136-Х.

Пройдя пик своего воображаемого распада, субъект проявил в своем бредовом восприятии поразительное стремление к тому критерию реальности, благодаря которому звезды служат преимущественным ее символом: к вечному возвращению на одно и то же место. «Твердо стоять за земле» — называют это голоса (AnbindenanErden, S. 125-IX).

«Несколько слов о психической причинности». Доклад, прочитанный в Бонвале 28 сентября 1946 г. — см. Ecrits p. 151.

Ср. диссертацию Андре Грина «Семейная среда шизофреников» (Париж, 1957 г): работа, чьи несомненные достоинства не пострадали бы, руководствуйся автор ориентирами более основательными, особенно в подходе к тому, что он неудачно называет «психотической трещиной» (fracturepsychotique).

Желаем успеха тем из наших учеников, которые возьмутся высказанную здесь мысль разработать: это путеводная нить, на которую критика может твердо положиться.

Цит. соч.

Эта фраза процитирована нами в примечании 16.

В примечании на этой же странице Ида Макальпин цитирует заголовок одной из книг этого автора, который звучит так: «Gliickselig-keitslehre fur das psychische Leben des Menschen», т. е. «Учение о блаженстве для физической жизни человека».

S. 194-XIV. Die Redensart «Ei verflucht»… war noch ein Uberbleibsel der Grundsprache, in welcher die Worte «Ei verflucht, das sagt sich schwer» jedesmal gebraucht werden, wenn irgend ein mit der Weltord-nung unertragliche Erscheinung in das BewuBtsein der Seelen trat, z. B. «Ei verflucht, das sagt sich schwer, dafi der Hebe Gott sich f… last».

Мы считаем себя вправе заимствовать из сферы Grundsprache этот эвфемизм, без которого, однако, и голоса, и Шребер в данном случае, вопреки обыкновению, обходятся.

Повинуясь тем самым долгу научной строгости, обязывающему нас обличить лицемерие, чьи церемонии сводят все, что демонстрирует опыт психоанализа, к каким-то благоглупостям. Мы имеем ввиду совершенно непонятное использование формулировок вроде, например, вот такой: «больной регрессировал к анальной фазе». Хотел бы я посмотреть на психоаналитика, больной которого не то что помочился, а хотя бы слюну пустил ему на диван.

Все это просто-напросто завуалированное возвращение к сублимации, которая находит себе прибежище в interurinasetfaecesnascimur, намекая тем самым, что только тело наше имеет такое низкое происхождение.

Анализ же открывает нечто совсем другое. Почетное место среди отходов, сопровождающих первые его забавы, занимает не жалкая оболочка человека, а само существо его, и происходит это постольку, поскольку приходя в мир — в мир, где законом служат желания Другого — он, с готовностью занимая позицию частичного объекта, по-

падает тем самым в сети, расставленные ему законом символизации — тем законом, которому его желание обречено следовать.

Зависимость эта черным по белому сформулирована Шребером в его словах о том, что он недвусмысленно связывает с актом испражнения. Ему представляется, что в акте этом собираются воедино те элементы его существа, распыление которых в бесконечности его бреда как раз и приносит ему страдание.

В оригинале: «Die Sonne ist eine Hure» (S. 384 — App.) Солнце для Шребера — это главный облик Бога. Внутренний опыт, о котором мы говорим, нашел свое выражение в творчестве Жоржа Батая. В повести «Мадам Эдварда» он описывает наиболее крайние его формы.

Даже самый вульгарный эстрадный паяц, попытавшийся заинтересовать публику воскресшей под видом пси-феноменов к новой жизни, по милости какого-нибудь Майерса, телепатией или готической психологией, не сможет перешагнуть порога той области, которую Фрейд заранее отвел ему, твердо определив, какие из этих феноменов он принимает как нуждающиеся, в строгом смысле этого слова, в переводе — переводе на язык, обусловленный строением современного дискурса. Даже проституированная, психоаналитическая теория остается ханжой (черта, для борделя очень характерная). Как мы говорим с легкой руки Сартра, это шлюха уважаемая, на грязный тротуар не ступит (примечание 1966 г.)