Жак Лакан - Инстанция буквы в бессознательном (сборник)

Тому, кто действительно захочет этому Другому противостоять, открывается возможность подвергнуть испытанию не его требование, а его волю. И в этом случае перед ним два пути: либо реализовать себя в качестве объекта; превратиться, как в одном из буддийских обрядов инициации, в мумию, либо удовлетворить вписанную в Другого волю к кастрации, придя тем самым к высшему нарциссизму Проигранного Дела (это путь греческой трагедии, вновь обретенной Клоделем в его христианстве отчаяния).

Кастрация означает, что от наслаждения нужно отказаться, что бы получить возможность достичь его на перевернутой шкале Закона желания. На этом мы пока и остановимся.

Статья эта выходит в свет впервые: неожиданные проблемы с финансовыми средствами, которых, как правило, на публикацию материалов такого рода коллоквиумов — и притом полную — хватает с избытком, надолго оставила нерешенной ее судьбу, как и судьбу других замечательных сообщений, послуживших украшением нашей конференции.

Заметим для порядка, что «коперниканская» тема представляет собой позднейшее дополнение, и что в связи с недостатком времени конец, посвященный кастрации, был опущен и заменен некоторыми замечаниями о машине в современном смысле этого слова, посредством которой может материализоваться отношение субъекта к означающему.

Всякая дискуссия естественно рождает симпатию, не исключая и той, которую внушило нам разногласие. Эпитет «агуманный» [ahumain], которым некто почел возможным мои мысли охарактеризовать, не вызвал у меня ни малейшего огорчения — напротив, новизна, заключенная в этой категории, скорее польстила мне тем, что я ее рождению послужил поводом.

С неменьшим интересом отметили мы и возню, последовавшую за тем, как прозвучало слово «ад», так как голос, его произнесший, заявлял о своей приверженности марксизму, что сообщило этому слову несколько особый оттенок. Я, признаюсь, питаю слабость к гуманизму, когда он приходит со стороны, где в нем, наряду с обычным лукавством, звучит все же некая искренняя нота: «Когда шахтер возвращается из забоя, жена растирает его…» Тут я чувствую себя беззащитным.

Один мой знакомый в частной беседе просил меня (во всяком случае, по форме его высказывание было вопросом), не предполагает ли речь, обращенная к классной доске, веру в вечного писца. В такой вере нет необходимости, — ответил я, — тому, кто знает, что любой дискурс воздействует через бессознательное.

Ага-переживание; радостное переживание признания.

От лат. imago — изображение, образ, вид, мысленное представление.

От лат. infans — дитя, ребенок; а также и безмолвный, немой, неговорящий (в том числе по младости лет).

Внутреннего и внешнего мира (нем.)

Отрицание (нем.)

В 1966 мы, надо сказать, питали к нему отвращение. Признание это позволяет нам с легким сердцем переписать первую главу заново.

Хотя не исключена возможность включения в структуру заново того, что характеризует нашу «клинику» в еще сохраняемом ею смысле момента рождения — момента, изначально вытесненного у врача, который переносит ее на более поздние сроки, сам все более уподобляясь с этого момента потерявшемуся ребенку. Ср.: Мишель Фуко. Рождение клиники, P. U. F., 1964.

См.: International Journal of Psycho-Analysis, 1954, № 2 (весь номер).

I.J.P., цит., р. 95. Полный французский перевод статьи можно найти на последних страницах сборника работ этого автора, опубликованного под названием Техника психоанализа, P. U. F., 1958.

I.J.P., цит., р. 95.

Курсив автора, /./. Р., цит. р. 96.

I.J.P., 1954, № 2, р. 96.

«Проблема переноса». Rev. franc. Psychanal.

В 1966 нет никого, кто посещал бы наш семинар, не зная, что перенос — это вмешательство времени знания.

Текст этот, хотя и переписанный заново, скрупулезно следует нашему ходу мыслей в то время.

Три абзаца переписаны заново. Коль скоро с помощью этих строк, как и наших семинаров, власть скуки, с которой мы боремся, нам удалось рассеять достаточно, чтобы при просматривании их стиль высказывания менялся едва ли не сам собой, добавим здесь следующее: в 1966 году мы назвали бы «Мое Я» богословием свободного предпринимательства и дали бы ему троицу покровителей в лице Фенелона, Гизо и Виктора Кузена.