Мигель Унамуно - О трагическом чувстве жизни

«И Церковь, и позитивизм стремятся укрепить семью. И Церковь, и позитивизм стремятся оказывать содействие политическим властям, католики почитают их как Богом данные, позитивисты - как вытекающие из наисовершеннейших естественных законов. И Церковь, и позитивизм - друзья традиции, порядка, отечества и цивилизации. Наконец, у церкви и позитивизма общие враги. И кроме всего прочего, нет ни одного французского позитивиста, который упустил бы из виду тот факт, что если Францию создали Капеты, то их ближайшими сподвижниками были епископы и священники».

Все относящееся к царству Соломона, к распрям между Соломоном и Адонией имеет отношение и к католицизму, но не имеет никакого отношения к царству Давида, а тем более к его агонии, агонии, которая и есть жизнь христианства.

Чем же была любовь Ависаги? Верой? Надеждой?

Вот что прочел я недавно в Variete Поля Валери {337} 337 Поль Валери (1871-1945) - французский поэт. Основные темы философской лирики («Юная Парка», «Морское клатбище», «Очарования») - размышления о сущности познания и природе творчества. : «Но надежда это не более чем недоверие, которое человек испытывает к достоверным предвидениям своего духа. Она внушает нам мысль, что всякое неблагоприятное для нас следствие является, должно быть, ошибкой нашего духа» ( La crise de l'esprit ).

Огюст Конт требовал, чтобы «те, кто верит в Бога, становились католиками», а Луи Вейо {338} 338 Луи Вейо - воинствующий церковник середины XIX века. , еще один предвозвестник L'Action Frangaise , обращаясь к этому лицемеру Анри Рошфору, сказал (см. Odeurs de Paris , кн. II, La petite press , IV): «Господин граф, и Вы, человек выдающегося ума, и мы, люди простые, - все мы нуждаемся в Боге, или, по крайней мере, в людях, которые верили бы в Бога». Но так как Вейо делал различие между « croire еn Dieu » и « croire a Dieu » {339} 339 « Croire еn Dieu » и « Croire a Dieu » - «верить в Бога» и «верить Богу». , то тому, кто, как и я, не родился французом, ни за что не понять, что значит нуждаться в людях, которые бы верили в Бога. И нам придется отказаться от попыток понять это, ибо, как сказал все тот же Вейо, «понимать по- французски может далеко не каждый, для этого надо родиться

французом». И далее он пишет: «Французский язык красив и благороден. Французским невозможно овладеть, невозможно научиться говорить и писать по-французски, не зная некоторых вещей, без которых нет того, что в старину называли честью, Французский не выносит лжи. Чтобы говорить по-французски, нужно иметь в душе благородство и чистосердечие. Мне могут, конечно, возразить, указав на Вольтера. Но Вольтер, который во всех других отношениях был весьма не глуп, говорил на выхолощенном и уже изрядно опошленном языке».

Оставим в покое Вольтера, который, конечно же, не был иезуитом, хотя и был кое-чем похуже, и остановимся на том, что нам никогда не понять разницы между верой еn Dieu и верой a Dieu , так же как нам непонятно, каким образом должны становится католиками те, кто верит в Бога. Что же касается готовности иезуитов убивать во имя Бога, то это уже нечто из области политики. Люди убивают друг друга во имя идола. Но это не имеет ничего общего с душой, способной согревать своего Бога в его агонии, чтобы дать ему жизнь, чтобы превратить агонию в жизнь.

Что же касается Давида, которого хотела вернуть к жизни своими поцелуями и объятиями Ависага, что касается этого агонизирующего Христа - спасет ли нас Бог, Отец его? - то здесь речь идет об оправдании, а это нечто из области морали.

Недавно я прочитал у Льва Шестова ( Ночь в Гефсимании, эссе о философии Паскаля ) об ужасной дилемме, поставленной Эразмом {340} 340 Эразм Роттердамский (1469-1536) - гуманист эпохи Возрождения (глава «северных гуманистов»), филолог, писатель. Сыграл значительную роль в подготовке Реформации, но не принял ее. перед Лютером и состоящей в том, что ежели наши добрые дела нас не спасают и спасение наше зависит только от благодати, которую Бог по собственной своей воле и свободно может ниспослать одним, лишив ее других, то «где же тогда справедливость?». И Шестов говорит: «Эразм не хотел ставить под сомнение Библию или Святого Апостола Павла. Как и все, он осуждал Пелагия {341} 341 Пелагий (ок. 360 - после 418) - христианский монах, зачинатель пелагианства, учения, распространившегося в странах Средиземноморья в 5 в.; в противовес концепции благодати и предопределения Августина пелагианство делало акцент на нравственно-аскетическом усилии самого человека, отрицая наследственную силу греха. Осуждено как ересь на третьем Вселенском соборе (431). и признавал учение Святого Августина о благодати {342} 342 Учение Святого Августина о благодати - блаж. Августин, утверждая, что после падения грех в человеке стал господствующим началом, что свобода к добру утрачена и на место ее явилась неизбежность греха, понимал благодать как силу внутреннюю, которая производит в душе грешника само желание добра независимо от его воли и помимо всяких заслуг; Августин определял поэтому благодать как внушение доброй воли и, поскольку воля определяется познанием, поскольку, другими словами, мотив к доброделанию дается верою, присваивал благодати и самое созидание веры как принципа, которым обусловливается все то, что благодать производит в человеке (отсюда его: все, что не от веры, - грех). Следствием такого воззрения являлось у Августина то положение, что благодать действует непреодолимо, побеждает даже и противоборствующую волю; а на естественный в этом случае вопрос, почему же веруют и спасаются не все, - прямым и последовательным ответом явилось учение о безусловном предопределении. , но ему была невыносима страшная мысль о том, что Бог «по ту сторону добра и зла», что наша «свободная воля», наша готовность подчиниться закону всецело находится в ведении высшего суда, что перед Богом нет у человека никакой защиты и никакого оправдания. Так писал Эразм, так думали прежде и думают теперь почти все, даже можно сказать, все люди». Все люди - может быть, но все христиане - отнюдь! Верить таким вот образом христиане не могут. Бог «по ту сторону добра и зла»? Нет, это не правда! « По ту сторону », Jenseits , это германская формула прогрессиста Ницше. Бог внутри добра и зла и объемлет их, подобно тому как вечность внутри прошлого и будущего и одновременно объемлет их, оказываясь сама по ту сторону времени. Что же есть в таком случае справедливость? В морали - нечто, в религии - ничто.