Мигель Унамуно - О трагическом чувстве жизни

Почему здесь, в Испании, распространился краузизм {249} 249 Краузизм - школа последователей немецкого философа Карла Христиана Фридриха Краузе (1781-1832). Краузе предпринял попытку объединить теизм и пантеизм в системе так называемого панентеизма (ввел этот термин). Его доктрины имели громадное влияние в Испании, благодаря деятельности Хулиана Санс дель Рио и его учеников. В Европе краусизм распространился благодаря сочинениям Краузе «Основание естественного права», «Система морали» и «Система философии». , а не гегельянство или кантианство, разве эти системы не являются гораздо более основательными в рациональном и философском смысле, чем краузизм? Потому что он бы доставлен к нам вместе с корнями. Философская мысль народа или эпохи это как бы их цветок, или, если хотите, плод, она берет свои соки из корней этого растения, а корни его, скрытые глубоко под землей, это не что иное, как религиозное чувство. Философская мысль Канта, прекраснейший цветок духовного развития немецкого народа, имеет свои корни в религиозном чувстве Лютера, и невозможно, чтобы кантианство, особенно в его практическом аспекте, прижилось, цвело и плодоносило в народах, которые не прошли через Реформу, и, может быть, даже не могли через нее пройти. Кантианство имеет протестантское происхождение, а мы, испанцы, по сути своей католики. И если Краузе пустил здесь какие-то корни - более мощные, чем это принято думать, и не столь уж недолговечные - то только потому, что Краузе имел корни в пиетизме, а пиетизм, как это показал Ричль в своей Истории пиетизма ( Geschichte der Pietismus ), имеет специфически католические корни и в значительной мере означает вторжение, или, точнее, сохранение католического мистицизма в недрах протестантского рационализма. Этим объясняется тот факт, что здесь, в Испании, приверженцами краузизма стали даже многие католические мыслители.

И вследствие того, что мы, испанцы, - осознанно или неосознанно, вольно или невольно - являемся католиками, даже если кто-то из нас мнит себя рационалистом или атеистом, то пожалуй, наше главное культурное дело и, что еще важнее, дело религиозное - если, конечно, это не одно и то же, - состоит в том, чтобы попытаться дать себе ясный отчет в этом нашем подсознательном, коллективном, или народном, католицизме. Именно это я и попытался сделать на страницах данного эссе.

То, что я называю трагическим чувством жизни у людей и народов, есть, по крайней мере, наше, испанское, трагическое чувство жизни, чувство испанцев и испанского народа, как оно отражается в моем сознании, которое является сознанием испанским, в Испании рожденным. И наше трагическое чувство жизни это не что иное, как католическое чувство жизни, ведь католицизм и особенно народный католицизм - трагическая религия. Когда Пилат, этот барин, эстет, рационалист, если угодно, желая разыграть комедию и выставить Христа на посмешище, говорит: «Се человек!», народ возмущается и кричит; «Распни его!». Народ не хочет комедии, он хочет трагедии. И то, что Данте, этот великий католик, назвал божественной коме, дией, является самой трагической комедией, какая только была когда-либо написана.

И стремясь в этих очерках представить вам душу одного испанца а в ней - испанскую душу, я поскупился на цитаты из испанских авторов, щедро, может быть, чересчур щедро цитируя писателей иностранных. Ведь все души человеческие - сестры.

И есть один образ, образ трагикомический, образ, в коем явлен весь глубочайший трагизм человеческой комедии, образ Господа Нашего Дон Кихота, испанского Христа, который запечатлевает и хранит в себе бессмертную душу моего народа. Быть может, страсти и смерть Рыцаря Печального Образа это страсти и смерть испанского народа. Его смерть и его воскресение. И есть кихотическая философия и даже метафизика, кихотическая логика и этика, а также кихотическая религиозность - католическая испанская религиозность. Это те самые философия, логика, этика и религиозность, которые я попытался наметить и скорее лишь подсказать, чем развить, в этом сочинении. Нет, я не собираюсь развивать их рационально: кихотическое безумие не терпит научной логики.

А теперь, прежде чем закончить сей опус и распрощаться с моими читателями, я хотел бы сказать несколько слов о той роли, которая уготована Дон Кихоту в современной европейской трагикомедии.

Давайте поговорим о ней в последнем из этих эссе.