Анжела Мальцева - Введение в философию желания

Выводы к главе.В результате исследования установлено существование в истории философской мысли трех диспозиций в понимании источника или причины желания:

(1) Подход, при котором источник желания ищут в субъекте желания, определяя причиной желания несвободу или неполноту бытия субъекта. Непреодолимой проблемой при этом становится поиск ответа на вопрос, как несвобода может «захотеть стать» свободой. При неспособности ответить на этот вопрос в желании отказываются видеть источник и основание свободы.

(2) Подход, при котором источник желания ищут в поле объективности (в объекте самого желания или в трансцендентной субъекту реальности [103]), что также заставляет определять факт возникновения желания как олицетворение несвободы, коль скоро свобода есть наличие опций выбора.

(3) Подход, при котором источник желания определяется как субъект-объектное отношение в поле актуальной личности [104]. Источник желания (субъект-объектное отношение) и его цель (личностно-личностный диалог) совпадают. Желание – не какое-то излияние моего «Я» вовне, не только воздействие объекта на мое «Я», и не только проявление воли Господа или действие провидения. Субъект и объект здесь рассматриваются в качестве равно-необходимых факторов события желания, где эта «равно-необходимость» становится возможной потому только , что встретившиеся находятся Лицом к Лицу в поле Актуальной Личности.

Как показало исследование, при определении понятия желания философы сталкиваются с целым рядом трудностей. Первая – сохранение в определении смысла индивидуальной принадлежности каждого акта желания. Нельзя пожелать за Другого – желание имеет непосредственное отношение к неповторимости и единственности моей субъективности. В определенном смысле желание – это и есть «Я». В даваемых желанию определениях «уникальность», как сущностное в желании, часто растворяется в «универсальном». В субъекте желания тогда видят человека вообще, представителя рода; желать – следовать голосу природы, подчиняться действию космических или социальных сил. Но поскольку желание является достоянием именно «этого» человека, именно «этого» события Встречи с конкретным Другим, сущность феномена может быть отражена лишь при указании контекста, который и придал желанию haecceitas («этотность» – лат.). Возникает необходимость в том, чтобы увидеть в желании отношение. Здесь исследователь, как правило, впадает в одну из (в равной степени ошибочных) крайностей: отношение между субъектом и объектом желания определяется либо как «пассивное» (когда объект обозначается причиной желания субъекта, а бытие желающего как недостаточное), либо как «активное» (в котором источником желания выступает субъект, и объект «становится» благом в силу того, что его пожелал субъект). Если причину желания находят в субъекте только , тогда возникает угроза отождествления желания с потребностью. Объект желания становится при этом всего лишь средством. Если причину желания находят в объекте только , тогда утрачивается смысл свободы, присущностный феномену желания; невозможным становится понимание интенционального характера желания. Желать означает теперь «быть захваченным миром врасплох». Приходится тогда для объяснения действий рационального агента, субъекта познания и действия придумывать какое-то другое, чистое желание, изгонять желание из сферы деятельности теоретического разума, относиться к нему как к чему-то нравственно сомнительному.

Принятие «активной» версии порождает также вопрос: если желание – некий избыток (бытия, физических или психических сил), как объяснить происхождение этого «избытка»? Вывод о трансцендентном происхождении желания представляется наиболее логичным. Философ, верящий в Бога, соглашается с таким «поворотом мысли» легко и безболезненно (например, Августин, Фома Аквинский, Вышеславцев, Маритен, Унамуно). Встречаемся мы и с таким решением, как невольное обожествление языка, скрытое растворение Бога в универсальном, бесконечном, но в допускающем сохранение индивидуальности (в выражении «Я хочу х ») языке (Рикер, Хабермас). Или же вольное или невольное обожествление самого человека, нашедшего в своем желании доказательство своей исключительности (Плотин, Ницше). Иными словами, если желание определяется как только «избыток», то, в таком случае, либо абсолютизируется сила самого желания увлекать человека «вверх», к совершенству (например, у Плотина), либо абсолютизируется дарение , когда желание человеческое понимается лишь как акциденция Божественного желания, как получающее свою цель от Бога, т. е. как желание не вполне свободное и не вполне «свое» (Вышеславцев, Маритен).