Анжела Мальцева - Введение в философию желания

Итак, если мы хотим, чтобы наше желание желать свободно было исполнено, мы должны не просто желать, но желать стать личностью, ибо только личность может выбирать вообще и выбрать желание быть свободной в частности.

Понимаемые в широком смысле «личность» и «индивидуальность» противостоят друг другу, как противостоят обозначаемые ими «бесконечное многообразие мира» и «избранный мир». Личность рождается выбором. Избыточности анонимного бытия она противопоставляет свое Имя как гарантию готовности нести ответственность за что-то (ею самою) определенное в мире.

Мы должны пожелать быть свободными (быть личностью), если хотим быть свободными. Именно личностный выбор обнаруживает в мире свободу и несвободу. Выбор «раскалывает» мир на свободный (избранный личностью) и несвободный. По большому счету, до и вне личности нет ни свободы, ни несвободы.

Наша «сущность человека» не дана нам как «готовая» и «завершенная». Мы свободны в ее оформлении. Личность своевольно выбирает себя из ряда альтернативных возможностей. Но свобода как выбор бытия свободным и свобода как осознание необходимости разные вещи. «Пожелать свободу» отличается от «признать свою несвободу и тем обрести свободу».

Личность не существует до выбора, чтобы затем его произвести, – она рождается в выборе, самим этим выбором. Она выбирает в себе и вне себя. То, что она выбрала, она называет своим и представляет всем как свое. Личность – это и есть процесс выбора/избрания.

Личность может выбирать «свободу». Свобода потому и свободна, что ее можно выбрать. Потому правильнее было бы говорить не о «свободе выбора» (формальная свобода, которая есть и у индивидуальности), а о «выборе свободы» (содержательная свобода личности). Чтобы стать актуальной, свобода должна стать предметом нашего желания. И если бы нам разрешили выбрать свободу только один раз , т. е., будучи выбранной, она не могла бы быть утрачиваемой, – она не была бы тогда свободой. Свободу всякий раз нужно выбрать как единственное желание, желание, которое, в силу своей единственности, не может не быть исполненным.

Свобода обязательно должна быть связана с желанием, так как желание по определению бесконечно, в том смысле, что даже будучи удовлетворенным, оно не исчезает, а, напротив, удовлетворение и именно удовлетворение, а не простое исполнение, разжигает желание. Стоит нам познать свободу, как мы хотим ее все больше.

Когда человек делает то, что он желает делать, – он свободен. Но здесь нужно учитывать следующее. Можно найти немало доказательств тому, что желания могут ограничивать свободу человека, что желания сами могут быть препятствиями на пути совершения того, что человек желает сделать [115]. Возьмем в качестве примера несопоставимые желания. Если человек испытывает одновременно несколько несопоставимых желаний, т. е. таких желаний, каждое из которых может быть исполнено лишь за счет неудовлетворения остальных желании или одного другого желания, то именно множественность желаний становится причиной несвободы человека. С другой стороны, мы не можем найти доказательство тому, что каждое отдельное желание может быть препятствием своему собственному исполнению. Отсюда следует, что удаление любого желания из группы несопоставимых будет увеличивать свободу их носителя, а выделение одного и только одного желания может стать одним из важнейших условий полной свободы индивида.

Проанализируем следующие отрывки из «Исповеди» Августина [116]. Он пишет:

«А юношей я был очень жалок, и особенно жалок на пороге юности; я даже просил у Тебя целомудрия и говорил: «Дай мне целомудрие и воздержание, только не сейчас». Я боялся, как бы Ты сразу же не исцелил от этой злой страсти: я предпочитал утолить ее, а не угасить» (Книга 8, и. 7, с. 202).

«В мучениях этой нерешительности я делал, следовательно, многое в той области, где «хотеть» и «мочь» не равнозначны, и не делал того, что мне было несравненно желаннее, и что я мог сделать, стоило только пожелать, а я уже, во всяком случае, желал пожелать. Тут ведь возможность сделать и желание сделать равнозначны: пожелать – значит уже сделать. И однако ничего не делалось: тело мое легче повиновалось самым ничтожным желаниям души (двигаться членам, как я хотел), чем душа – в исполнении главного желания своего, исполнения, зависящего от одной её воли» (Кн. 8, п. 8, с. 213).

«Откуда это чудовищное явление? И почему оно? Душа приказывает телу, и оно тотчас же повинуется; душа приказывает себе – и встречает отпор… Душа приказывает душе пожелать: она ведь едина и, однако, она не делает по приказу. Приказывает, говорю, пожелать та, которая не отдала бы приказа, не будь у неё желания – и не делает по приказу. Но она не вкладывает себя целиком в это желание» (Кн. 8, п. 8, с. 214).