Со Ёсон - Мозг и разум в эпоху виртуальной реальности

Бэн определил психологию как научное объяснение человеческого поведения. А бихевиористское направление в психологии рассматривает нервы и мышцы как основу сознания, и в целом они считают, что сознание можно рассматривать только на этой базе. Однако чувства согласуются с мышечными и нервными движениями, в то время как нервы или мышцы отделены от сознания, так как они являются объектами, протяженными в пространстве.

Вундт же говорит об ощущениях, которые сопровождают мышечную и нервную деятельность, поэтому, даже если парализованный человек попытается двинуть какую-то часть своего тела, он может почувствовать соответствующие ощущения, хотя осуществить само движение у него не получится [120] Anne Meredith Stiles, Neurological fictions: Brain science and literary history 1865–1905, University of Califomia, Los Angeles 2006 ixx c.; (Прим. автора) Вундт твердо убежден в существовании связи между сознанием и телом. Например, он считает, что сумасшествие вызывается повреждениями или расстройствами головного мозга. . Теория Вундта тщательно переосмыслена в труде Джеймса «Психология» (1908). Усилия, направленные на то, чтобы что-то сделать, двигают грудные мышцы, голосовые связки, дыхательные мышцы и т. д. Однако такие усилия осознаются нами только благодаря движению мышц и деятельности нервов. Кроме того, мы можем их осознавать, потому что направление подобных усилий центростремительное.

Как считает Джеймс, чем больше мы стараемся совершить движения, тем больше в рамках движения будет задействовано мышц. То есть область тела, задействованная в этом процессе, увеличивается. Например, если вы сжимаете кулак, ваши ощущения сначала будут только в кисти. Затем ощущения переходят от кисти к руке, затем к плечам, затем сильнее напрягаются ноги и закрывается рот. Таким образом, мы чувствуем, что единственное и вроде бы ограниченное областью кисти чувство в итоге распространяется по всему телу. Это можно назвать изменением чувственного объема. В этом контексте можно сказать, что это действительно является увеличением объема испытываемых нами чувств.

Кроме того, мышечное движение выходит за рамки простого увеличения количества задействованных мышц и проходит ряд качественных изменений, они могут превзойти чувство усталости, боли и не только. Люди осознают не только качественные изменения, но и количественные. Крайне важно добавить, что качественный аспект восприятия не может быть определен количественно, например, как протяженность или размер.

В частности, у нас есть привычка мыслить и определять вещи в рамках пространства. Количественный и качественный характер восприятия меняется, и в этих изменениях не возникает различий в эмоциях или усилиях. Полученные выражения являются продолжительными и могут быть определены как внимание, гнев, страх, радость, боль, страсть, желание и т. д. Эти процессы сопровождаются физиологическими явлениями и движениями, а также, безусловно, сознанием. Усилия, которые возникают, когда мы фокусируем внимание, часто сводятся к ощущению мышц. В частности, если мы пытаемся что-то вспомнить, мы чувствуем как бы некоторое давление на свою голову. Движение мышц является частью этого процесса, а не причиной или следствием сознания.

Кроме того, когда мы испытываем сильные эмоции, такие, как гнев, страх, радость, боль, страсть, желание и т. д., у нас могут проявляться и функционировать только физиологические явления. Итак, Джеймс утверждает, что основой для этих эмоций служат телесные ощущения. Бергсон, с другой стороны, обращая внимание на деятельность сознания, которое проводит самоанализ испытываемых бурных эмоций, утверждает, что они смешиваются с сознанием. Если человек испытывает страх, исключая физиологические явления, сознание, стремящееся избежать каких-либо опасностей, срабатывает более четко.

Как описано выше, интенсивность бурных эмоций уменьшается благодаря самоанализу. Таким образом, в конечном счете, ощущение бурных эмоций превращается в мысли или воспоминания. Первоначально сенсорные эмоции могут задействовать мышцы и проявляться в движениях, но в процессе самоанализа или рефлексии они теряют свои физиологические качества. Эмоции, которые остаются и после самоанализа, более продуманны и практически полностью отличаются от чистых эмоций. Но эмоции не являются прямым следствием того, что их вызвало, поэтому интенсивные или рациональные, поверхностные или продуманные эмоции нельзя обсуждать в одном и том же контексте.