Яков Бутович - Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Иногда в тексте встречаются настоящие археографические детективы. Например, в «Этюде о Бычке» это установление происхождения матери Бычка Домашней, предмет векового спора партии «бычкистов» и «полкано-лебедевцев». То же самое относится к исследованию родословной Приятельницы, к рассказу о лошадях графа И. П. Кутайсова. Нам не удалось иллюстрировать их отдельно. Не удалось и наглядно показать разделение бегового рысистого рода на рысаков пользовательных и призовых. Это разделение проявилось уже на бегах в Лебедяни, когда секундомер стал необходимым инструментом для определения рабочих качеств лошади, и все более углублялось: появились овальный беговой круг ипподрома, шоссированные дорожки, распространились «американки», заработал тотализатор и, наконец, появилась на бегу заморская кобыла Полли.

Нам хотелось сделать наглядными некоторые главные, по нашему мнению, мысли, наблюдения и впечатления Я. И. Бутовича. Мог бы получиться своего рода краткий фотографический курс истории породы, селекционный фото-дайджест.

Назовем некоторые идеи, мысли, рассуждения и наблюдения, важные для автора этой книги. Для чего было знать генеалогию рысака в конце XIX века? Как читать родословные, до какого колена учитывать и какие примеры удачного сочетания кровей вспоминать? Крепыш есть не что иное, как Полкан, умноженный и переумноженный на Полкана. Отец Крепыша Громадный внешне более походил на Гранита, чем на Летучего и Добродеев. Что такое «графский рецепт» и «мертвое поле» в родословной Громадного? Что дала встреча Летучего, то есть серого Полкана, и Бычков? Что значили мекленбургские и голландские лошади при создании «рысистого фундамента»? Что необходимо различать при встрече кожинских лошадей с голохвастовскими, чтобы получить результат? Наблюдение о том, что серые и вороные Полканы одинаково хорошо сливались с Кроликами. Каким образом вышло, что более полувека коннозаводчики принимали за Лебедя 4-го совсем другую лошадь (Непобедимого завода А. Б. Казакова от Чистяка 4-го)? Что означает поддаться аристократически-генеалогическим и эстетическим капризам? В чем секрет конской торговли? Рассуждение о том, что «незнание пород и линий многими прежними коннозаводчиками, не говоря уже о современных, в значительной степени понизило в массе кровность орловского рысака и увеличило его разнотипность». Мысль о том, что в 1870–90-е годы, по словам графа Г. И. Рибопьера, вывести призового рысака было так же трудно, как выиграть в рулетку. Размышления о времени возвышения Вармиков, охлаждения к Бычкам и фантастического успеха Корешков. Свидетельства о том, как в заводе Г. А. Афанасьева, а также княжны А. С. Голицыной сумели взять положительные качества голохвастовских лошадей и убрать отрицательные. Рассуждения об излюбленных скрещиваниях Полканов и о том, в каких линиях таится предельная резвость орловского рысака, и т. д. и т. п.

Все очерки нам не удалось иллюстрировать подробно. Возможно, уместно привести перечень уничтоженных во время революции и Гражданской войны коннозаводских архивов, коллекций картин и фотоальбомов, предназначавшихся, по словам В. И. Коптева, «служить наглядными указателями и руководителями вкуса и предметом изучения».

В Лопандино, имении и заводе В. Д. Голицына, были сосредоточены портреты лошадей четырех коннозаводских семейств: голицынские, пашковские, воейковские и апраксинские. В частности, портреты Победы, Самки и Непобедимого-Молодца 2-го. Я. И. Бутович пишет: «А. Н. Воейков подарил фотографии с этих портретов С. Г. Карузо. От него фотографии перешли к В. О. Витту. Где находится это собрание замечательных и столь важных в историческом отношении портретов, мне не известно. По всей вероятности, все они погибли».

Вероятно, погиб и большой альбом акварелей работы князя З. Г. Кугушева с изображениями производителей и всех маток княжеского завода (то есть казаковских лошадей, иначе говоря серых Полканов). Неизвестна судьба замечательного собрания картин кисти профессора П. Ковалевского, принадлежавших г-же Глушковой. «Одну из ее картин во время революции я видел у известного охотника П. П. Бакулина в Москве, – пишет Бутович. – Это было “Масленичное катание зимой”».

Не найдены фотоальбомы шибаевских заводов, заводов Малютина, Елисеева, Живаго и т. д.

Фотоальбомы завода Г. Г. Елисеева (а их было четыре, и они были так тяжелы, что каждый выносили для показа гостям два человека), вероятно, составлены во время «рыжего» периода истории завода, пришедшего по воле моды на смену «вороному» периоду, как тот пришел на смену «серому». Примерно 30 портретов вороных кобыл И. А. Молоцкого, от которого завод перешел к Борисовским и затем к Елисееву, висели в выводном зале Гавриловского завода и, за исключением четырех портретов, оказавшихся у Бутовича, «либо погибли, либо же не известно, где находятся». Знаменитая дубровская коллекция портретов хреновских рысаков, написанных крепостными художниками Шашкиным и Невзоровым, погибла в огне во время крестьянских восстаний. Тогда были уничтожены изображения едва ли не всех хреновских родоначальников, начиная от внуков Барса. В коллекции были портреты Летуна 1-го, Горностая 5-го и вообще целой группы Горностаев, Полканов, Лебедя 4-го и др. «Полагаю, что число портретов этой коллекции, – пишет Бутович, – было очень велико, от 50 до 75». О том, что во время революции крестьяне порезали холсты, находившиеся в имении В. П. Охотникова, и плели из них лапти (а это были портреты Соболей 1-го и 2-го, Задорной, матери Горюна, кисти Н. Е. Сверчкова), рассказано еще в первом томе воспоминаний Я. И. Бутовича.