Яков Бутович - Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Коннозаводчики и спортсмены чистокровных лошадей всегда составляли более сплоченную и более культурную среду, чем рысачники, всегда были готовы прийти на помощь начинающему и менее опытному коннозаводчику. Вот почему меня нисколько не удивило, когда я начал получать от некоторых скаковых охотников письма с советами и указаниями. И. Ильенко писал мне: «В то время как большинство коннозаводчиков в погоне за знаменитыми кровями Англии кроют своих маток с лучшими производителями в Англии и во Франции, Стахович крыл своих кобыл Эверестом, Зимовником, Торреро и им подобными. Следует считать, что такой заводчик охладел к чистокровному делу и быстро ведет завод к смерти. Весьма жаль, что такой “смертельный” материал попадает в руки начинающему коннозаводчику. Мне кажется, что, получив его в наследство, и старый коннозаводчик приуныл бы и задумался». А вот что писал мне С. Соколов: «И из этого материала можно создать завод, но сколько лет и денег на это понадобится?! Например, как от Эоловой-Арфы получить классную матку? Надо покрыть ее Pert'ом, полученную кобылу покрыть Зинфанделем, и от полученного приплода уже можно ожидать класс, но это будет в 1926 году, то есть через 14 лет!» Далее Соколов предлагал мне руководствоваться при подборе только его теорией «счастливых сочетаний» и смело ручался за успех. Некоторые указывали мне на необходимость воспользоваться распродажей завода Яскульского и купить там Данусю и других кобыл.

Однако мои планы не шли так далеко, я не предполагал вести чистокровное дело в сколько-нибудь широких размерах и не хотел затрачивать на него больших средств. Я не сошел с ума, чтобы следовать совету С. Соколова и посылать Эолову-Арфу под Pert'а! Словом, моя задача была скромнее, о чем я с полной откровенностью сказал в Москве, где был в октябре на скачках. Как сейчас помню, стояла скверная погода, накрапывал дождик, лошади скакали по грязи, это был последний скаковой день сезона и настроение у всех было унылое. Меня приветствовали как нового чистокровного коннозаводчика, но, когда узнали мои планы, тут же меня и похоронили…

Вскоре после этого мне представился случай купить замечательного чистокровного жеребца, который был очень хорош по себе и имел класс. В конце октября я гостил в Быках у А. Ю. Новосильцова. Туда при мне приехал С. О. Михайловский, одно время имевший совместно с И. Ф. Мамонтовым большую скаковую конюшню и чистокровный завод. Разговорились вечером за сигарами в кабинете гостеприимного хозяина о чистокровных лошадях. Михайловский сожалел, что я купил, по его мнению, столь посредственный кровный материал, и сказал, что не советует мне тратить деньги на рассылку этих кобыл под известных жеребцов, что выгоднее будет купить по случаю чистокровного жеребца и от него отвести полезных лошадей. «Я сделал бы это охотно, – ответил я, – но сейчас скакуны уже разошлись из Москвы, а потому я хочу просить графа Рибопьера отдать мне в аренду одного из его жеребцов». – «Купите у меня Примака, – предложил Михайловский. – Это замечательная лошадь, и вы его завтра можете увидеть. Я кончил охоту, это моя последняя лошадь, и я его прислал в Быки до продажи с тем, чтобы Новосильцов крыл с ним своих полукровных кобыл». На другой день, рано утром, вместе с Михайловским я пошел в завод и осмотрел Примака. Это была действительно превосходная лошадь. Примак был невелик, но образцов по правильности, имел хорошие линии и каше настоящей чистокровной лошади. Он напоминал прежних скаковых лошадей Англии, каких я видел на старинных гравюрах. Примак имел превосходное происхождение: он был сыном Винкфильд-Прайда и Партишен и пришел из Англии в брюхе матери. Родился он в заводе Иловайского и хорошо скакал, выиграв, между прочим, Императорский приз. Это был самый подходящий для меня жеребец, и я поспешил его купить. Таким образом, совершенно случайно в рысистом заводе я приобрел себе чистокровного производителя.

Продержал я чистокровный завод года три, отвел лошадей полезного качества, распродал их своим приятелям – кавалерийским офицерам, а затем прекратил ведение завода безубыточно, вовремя продав его А. С. Тецнеру – пасынку министра юстиции И. Г. Щегловитова, в доме которого и состоялась эта сделка.

Когда мой рысистый завод окреп и коннозаводская деятельность стала приносить хорошие плоды, я решил завести небольшой полукровный завод на рысистой основе исключительно из лошадей пегой масти. Я всегда любил пегих лошадей и, помню, еще совсем маленьким мальчиком тратил все свободные деньги в Касперовке на покупку у крестьян пегих жеребят. По воскресеньям моя мать и мы, дети, ходили в церковь. Церковь в Касперовке стояла в конце парка, и мы обыкновенно шли туда пешком, но в большие праздники подавалось ландо, запряженное великолепной четверкой рысаков, – таков был этикет. Сейчас же за церковной оградой располагалась большая базарная площадь, где крестьяне вели оживленный торг и распрягали свои возы и телеги. Когда кончалась церковная служба, мне разрешалось пойти на базарную площадь смотреть крестьянских лошадей. Вот там-то я впервые увидел пегого жеребенка и купил его за один рубль! В течение года я собрал несколько жеребят, и у меня появились при заводе отца свои, пегие, лошади. Когда я поступил в кадетский корпус, отец купил их у меня. Однако, приехав на каникулы, я снова начал покупать пегих жеребят, почему впоследствии у нас в Касперовке среди рабочих лошадей было много пегих.