Николай Плавильщиков - Человечек в колбе

Были и другие застрельщики. Отвечать им Гарвей не стал, он считал это ниже своего достоинства. С ними расправился друг Гарвея, доктор Энт.

Вскоре выступили и «настоящие» ученые.

Они мало стеснялись в выражениях и даже не пробовали опровергать теорию Гарвея фактами. Знаменитый парижский профессор Риолан, прозванный «царем анатомов» (уж ему ли не знать всех тонкостей анатомии!), с первых же строк своей книги обозвал идеи Гарвея ложными и нелепыми.

— Разве мог ошибаться великий Гален? Гарвей просто напутал. Ничего такого, о чем он пишет, и быть не может…

Кафедру Риолана унаследовал его ученик Гюи Патен. Он пошел по стопам своего патрона, и для него авторитет Галена стоял выше всех истин мира.

— Шапки долой! Так сказал сам Гален!

Патен давно умер, его кости сгнили, его книги забыты и мирно покрываются плесенью и кормят уж не одно поколение «книжного жука». Имя Патена можно встретить только в таких книгах, как история медицины, физиологии. Но жив Диафурус, врач-невежда из комедии Мольера [8] Мольер (1622–1673), знаменитый французский писатель-драматург. В ряде пьес зло высмеивал человеческие пороки и недостатки. Нередко выводил в своих пьесах современников. В комедии «Мнимо больной» он смеется над невежеством врачей и глупостью пациентов, преклоняющихся перед чванным авторитетом недоучек. «Мнимый больной». А Диафурус — это никто иной, как Патен. Его образ обессмертил Мольер в своей комедии, он тонко и ехидно посмеялся над парижским профессором, он отомстил ему за Гарвея.

— Тоны сердца? У нас, в Италии, их не слышно! — отозвался падуанский врач Паризиани. — Может быть, мы, итальянцы, глуховаты и не слышим того, что слышат в Лондоне?

Спор разгорался. Нападки на Гарвея посыпались со всех сторон. Бедняга и сам не рад был, что заварил такую кашу — поди, расхлебывай ее! А Гарвей был человек тихий и мирный и больше всего на свете боялся крика и шума, споров и скандалов.

Наконец, защитником Гарвея выступил сам Декарт [9] Декарт (1596–1650), французский философ и математик, гениальный мыслитель, основатель новой философии и рационализма. Декарт считал единственно несомненным факт мышления. Самое бытие наше основано на признании этого факта («я мыслю, значит существую»). Был одной из крупнейших фигур на научном горизонте XVII века и пользовался огромным авторитетом. Философия его — идеалистична. Был основателем аналитической геометрии. . Это имело значение — враги затихли. Но они не прекратили своей подпольной работы, а результаты таковой сказались очень быстро — Гарвей начал терять практику. Один за другим разбегались его пациенты — такая «слава» была пущена про Гарвея.

Учение Гарвея было наконец признано. Правда, старики брюзжали, кто открыто, кто втихомолку, но молодежь пошла за Гарвеем. Слава его росла, но он не почил на лаврах: не успев закончить первую охоту, он принялся за вторую. Для новой охоты был нужен особый материал, и его было нужно много-много.

Король Карл [10] Карл I Стюарт (1600–1649), сын Иакова I, английский король. Не признавал парламента и управлял страной без него. Когда ему понадобились деньги для войны с шотландцами, созвал парламент, т. к. иным путем достать денег было уже нельзя. Парламент потребовал, чтобы Карл отдал под суд ряд своих любимцев (за растраты, грабеж казны и пр.). Это вызвало большие неприятности, которые вскоре перешли в борьбу Карла с парламентом. Борьба перешла в междоусобную войну. Карл был побежден, взят в плен и 30 января 1649 г. казнен. заметил однажды на приеме, что его любимый врач задумчив и печален.

— Что с тобой? — спросил он Гарвея. — У тебя неприятности?

— Нет, ваше величество, — отвечал с низким поклоном врач. — Я здоров, и у меня все идет хорошо.

— Так в чем же дело? Тебе нужны деньги? — спросил Карл, знавший про домашние дела Гарвея.

— Деньги не нужны, но… Я хочу начать новое исследование, и мне нужен материал — много беременных животных.

— Только-то? — рассмеялся Карл. — Что ж! Иди в Виндзор и скажи, что я разрешил тебе делать там все, что ты захочешь.

Гарвей поклонился и сразу повеселел. Этого-то он и добивался уже несколько недель, стоя с самым мрачным видом на приеме короля.

В охотничьем парке короля началась новая, невиданная еще там, охота — охота за тайной яйца.

Бедные лани Виндзорского парка! Никогда королевские охоты не наносили им такого урона, как этот охотник с ланцетом в руке.

Гарвей не ограничился ланями. Он прилежно изучал и куриное яйцо. Белок, желток, всякие там пленки, скорлупа… Сколько материала для работы!