Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Было ли это осмысленным действием? Сообразил ли жук, что нужно подлезть под завязку, чтобы столкнуть мышь с развилки? Для многих этот случай был бы великолепным подтверждением того, что могильщик «сообразил». Меня убедить не так легко, и я проделаю еще опыт: еще раз изменю способ подвешивания мыши.

Условия опыта с развилком были таковы, что сразу вывода из него не сделаешь. Жук попал в обычные условия: он касался мыши своей спиной, то есть почувствовал себя как бы под мышью. А тогда он всегда толкает спиной. Нужно лишить могильщика этой возможности, не дать ему прикоснуться к добыче спиной.

Я связываю проволокой лапки воробья или задние ножки мыши и сгибаю проволоку на четыре сантиметра выше ножек в маленькое колечко. Надеваю это колечко на очень короткий развилок палки. Он почти горизонтальный, этот развилок, и достаточно легкого толчка, чтобы столкнуть с него колечко. Эта хитрость очень наивна, но успех превзошел мои ожидания. Подвешенные по этому способу воробьи и мыши висят так долго, что засыхают. Добыча не прикасалась к палке, и жуки не могли толкать ее. Слишком твердые кости не поддавались челюстям. Столкнуть мышь было нетрудно: стоило лишь подтолкнуть кверху подвижное проволочное колечко. Но ни один могильщик не смог разрешить этой задачи.

Странно! Если в предыдущем опыте они «понимали» соотношения между связанными ножками и вешалкой, если тогда они «сознательно» сбросили мышь, то почему не сумели сделать этого теперь? Мне ни разу не удалось увидеть, чтобы хоть один из могильщиков тронул колечко лбом или ногой, а сдвинуть колечко с короткого развилка, толкнув его лбом, было совсем легко. Ограниченность действий могильщика здесь вполне ясна.

А вот и еще пример иного рода. Мои могильщики вовсе уж не так довольны своим помещением. Как только добыча зарыта, они принимаются беспокойно бегать по садку, пытаясь выбраться из-под колпака.

Могут ли они оказаться на свободе? Совсем легко, обладай эти жуки хотя бы малейшими проблесками разума. Сотни раз они закапывались в песок возле краев колпака, вдавленного в грунт не так уж глубоко. Сутками дремали там при перерывах в работе. Положу я под колпак новую добычу, и жуки выползут, закопают ее. После этого побегают по садку, поищут выхода наружу и снова зароются возле краев колпака. Два с половиной месяца провели могильщики под колпаком и из четырнадцати жуков убежал только один: подрылся под край колпака. Один из четырнадцати! Это была явная случайность, и нельзя поставить в заслугу могильщикам столь нечаянный успех одного из них.

Впрочем, не только могильщики не умели выбираться наружу из-под колпака. Скарабеи, геотрупы, гимноплевры, сизифы и другие землекопы-навозники — все они старались выбраться из садка. И никто из них не подкапывался под края колпака, а ведь именно там была дорога к свободе, яркому солнцу и простору полей. И как проста и доступна была эта дорога!

Нет, ничего не стоят все сказки о разумных действиях жуков-могильщиков. Их поведение — лишь проявления побуждений инстинкта.

В апреле я расставляю у себя на огороде треножники, сделанные из трех связанных наверху палок. К каждому подвешиваю — на высоте человеческого роста — по мисочке с мелким песком и маленькой дырочкой в дне для стекания дождевой воды. В миски я кладу мертвых ужей, ящериц, жаб: на них удобнее следить за работой падальных насекомых. Есть у меня и трупы цыплят, котят, кроликов, кротов, землероек.

Апрель подходит к концу, и мои мисочки быстро заселяются. Раньше всех появляются муравьи. Настоящие трупные насекомые — могильщики, сильфы, мухи и стафилины — прилетают, когда от трупа сильно запахнет. Некоторые из них выделяют вещества, ускоряющие разложение трупа. О них и поговорим прежде всего.

Это различные виды мух. Слишком утомительно рассказывать о каждом из них в отдельности: повадки их всех в общем схожи. Ограничимся главными падальщицами — люцилиями и саркофагами.

Все знают люцилий — блестящих зеленых падальных мух. Их металлическая окраска, обычно золотисто-зеленая, соперничает с окраской таких красивых жуков, как бронзовки и златки. К моим мисочкам прилетают три вида люцилий: люцилия краснохвостая, люцилия трупная и люцилия медная. Две первые золотисто-зеленые, прилетают во множестве, третья, с медным блеском, немногочисленна. У всех трех глаза красные с серебряной каемкой.