Патрик Уайт - Фосс

– Ясное дело, мне не нужны пуховые перины и все такое, не волнуйся! – поспешил заверить его Тернер. – Поспать я могу и на полу, к примеру, в том сарае, где твоя старуха делает масло.

Благодаря разговору для Тернера это место приняло твердые очертания и уже манило к себе.

Далекие от жизни, хотя и скромные замыслы Тернера раздражали Ральфа Ангуса и навевали на него скуку, поскольку его собственное поместье было куда более значительным.

– Нужен ты там как пятая спица в колесе, – заявил помещик, снизойдя до того, чтобы навощить нитку для Джадда.

– Ничего подобного! – заспорил Тернер. – На что-нибудь да сгожусь! Я научусь!

Если нужно, он готов был вернуться в детство. Потому что вдруг ему захотелось подчиняться старшему. Он мысленно вырезал свое имя на стволах пыльных казуарин, которые окружали хижину рваной бахромой. Будучи один, он не чувствовал себя одиноким, потому что всегда держался поблизости от своего друга.

– Расскажи нам еще, Альберт, – попросил он. – Расскажи о том случае, когда потушить огонь не удалось и шерстяной сарай сгорел.

– Шерстяной сарай?! – засмеялся Ангус.

– Да, – ответил Джадд, – сарай, в котором мы с мальчиками стрижем овец.

– А-а, – протянул богатый молодой человек и сжалился.

– Расскажи про лису, которую ты притащил домой и держал на цепи, чтобы приручить! – настаивал Тернер.

– Нечего тут рассказывать, – сказал Джадд, держа в зубах нитку. – Она жила на цепи. Я ее так и не приручил.

– И что было с ней потом? – спросил Тернер.

– Пристрелил.

– Продолжай, – прошептал Тернер, словно видя все собственными глазами.

– Если мы говорим об одной и той же лисе, то видел я ее у Джадда, – заявил Ангус, – то была хилая, шелудивая тварь.

И все же молодой помещик постепенно свыкся с бывшим каторжником, ныне поселенцем, и Джадд почувствовал это, и ему стало жаль лису-пленницу, чью огненную шубку он прежде видел в сумерках у края зарослей.

Однажды, вскоре после досадного инцидента с горчицей и кресс-салатом, Фосс подошел к троице, как обычно, сидевшей у костра. Тернер с Ангусом, которые, как всегда, бездельничали, тут же уставились на горящие ветки, Джадд продолжил латать парусиновый мешок для воды.

– Мистер Джадд, – начал Фосс, – я уже давно хотел распорядиться насчет мер по защите наших навигационных приборов от влаги.

Он подождал.

И тогда Джадд ответил, с трудом проталкивая иголку сквозь парусину:

– Защитить наши приборы от влаги вряд ли выйдет, сэр.

– Почему же? – спросил Фосс, хотя, вероятно, знал причину.

Его выдвинутое вперед колено чуть подрагивало.

– Они утонули, когда перевернулся плот, – сказал Джадд.

Ему действительно было больно. Он едва не уколол себя иголкой, чтобы отвлечься.

– К сожалению, – заметил Фосс, – ваша интуиция не распространилась на приборы, зато ее хватило на муку.

– Ох уж эта мука! – вскричал Джадд, отчаянно страдая, как и было задумано. – Вам не надоело про нее вспоминать?

Крупный мужчина весь дрожал.

– Боюсь, вы слишком чувствительны, – вздохнул Фосс.

Было непонятно, добился он своего или еще нет.

– Приборы для меня – больная тема, сэр, – признался Джадд.

Раздалось шипение – из так называемого дымохода на костер вновь упала капля воды, делавшая это с завидной регулярностью.

– Один компас у нас есть, сэр, – проговорил человек, который снова почувствовал себя каторжником, – тот, что лежал в моей седельной сумке.

– Всего один? – переспросил Фосс. – Серьезная помеха, если нам вдруг придется разделиться на два отряда.

Намек был настолько коварный, что больше и говорить ничего не пришлось, и Фосс вернулся в свою часть пещеры, точнее, в маленькую нишу, которую делил с Лемезурье.

В Ральфе Ангусе сострадание к каторжнику боролось с привитыми некогда классовыми условностями. Хотя отличительной чертой его всегда была мужественность, он заставил себя сказать:

– Прошу прощения, Джадд. Мне стыдно за его поведение.

Чувство вины за собственное поведение в прошлом добавило еще больше напряжения в его и без того деревянные слова.

– Ха! – сплюнул Тернер. – Разделиться на два отряда! Если уж на то пошло, мы – с тобой, Альберт. С компасом или без. Верно, Ральф?

Ангус не ответил. Он пока не знал, насколько далеко готов зайти, и поэтому расстраивался, хотя с того самого момента еще больше сблизился с Тернером и Джаддом.

Дальнейшего развития инцидент не получил или же так казалось. Возникли и другие проблемы, из которых болезнь Лемезурье занимала не последнее место. Больной поправлялся медленно и был очень слаб. Он уже мог сидеть, сцепив костлявые руки в замок, но одежда на нем болталась. Кожа сильно пожелтела, и глаза на истаявшем, заросшем щетиной лице смотрели из пещеры на мир серой воды и голых деревьев взором провидца.