Дора Коуст - Без права выбора

— Моя… Моя… — шептал Регон, наслаждаясь собственным сумасшествием. — Только моя…

— Нееет! — крик разнесся по карете, перепугав старшую фрейлину.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! Что с вами?

Алексия прижимала трясущиеся руки к груди и испуганно озиралась по сторонам, пытаясь понять, где она находится. Дверца кареты распахнулась прямо на ходу, явив встревоженного брата.

— Что с вами? Мне послышался крик.

— Все в порядке. Страшный сон настиг меня, только и всего. Не беспокойтесь. — она вымучила улыбку, пытаясь казаться спокойной.

— Хорошо. — мужчина чуть сжал ее руку, в знак поддержки. — Готовьтесь, мы уже подъезжаем. — он исчез из нутра кареты также быстро, как и появился.

***

Бетафское Королевство разительно отличалось погодой. Жаркое солнце уходило в закат, чуть впуская желанную для многочисленных подданных прохладу. На пути каретам и всадникам встретились зеленые поля с яркими фруктовыми деревьями и всевозможной растительностью. Громоздкие виноградники, словно змеи, обвивали обширную территорию, конца или края которой и не виделось. Величественные особняки и даже небольшие домишки отличались невозможной роскошью и какой-то сказочной неестественной чистотой.

Не встречались на улицах бедняки и попрошайки, словно их и не было вовсе в этом королевстве. Дамы, увешанные шелками и драгоценностями, степенно шествовали по улочкам, улыбаясь своим собеседницам, спутникам и встречным прохожим.

На центральной площади, прямо рядом с величавым, устремленным куполами башен вверх, королевским дворцом, Алексия и Александр натолкнулись на уличное театральное представление. Молодая девушка с объемной вишневой косой до самых пят расхаживала из стороны в сторону перед канатной веревкой, которая была закреплена на двух деревянных столбах. Будучи облаченной в легкий костюм из желтых шароваров и короткой кофты, бесстыдно оголяющей плоский животик, она игриво зазывала зевак на выступление вместе с молодым улыбчивым мужчиной.

— Алекс! — Лекси выглянула из окошка дверцы наружу. — Давай остановимся и посмотрим. Пожалуйста. — ее глаза жалостливо умоляли об уступке, и Александр, смотря на нее сверху вниз, сдался под этим коварным натиском.

Он помог сестре выбраться из кареты и крепко прижал к себе, обнимая руками тонкую талию, перетянутую темно-зеленой широкой лентой.

— Давай подойдем поближе?

— Нет. От кареты никто не отходит. — Александр говорил размеренно, а сам с упоением вдыхал аромат ее кожи и забранных к макушке волос.

— Пожалуйста, будьте же великодушны!

— Нет, и не просите. Да и вы забыли, что моя душа уже давно не принадлежит мне.

Своей невинной фразой он всколыхнул ее чувства, заставляя отвлечься от выступления и посмотреть на него. Алексия не улыбалась, а обеспокоенно вглядывалась в его лицо, будто искала в нем изменения.

— Взгляните — началось.

Юркая девушка скинула мягкие туфельки без каблуков и словно кошка полезла вверх по столбу, опираясь ножками о вырубки в древесине. Настигнув вершины, она шкодливо улыбнулась и взяла висящие на гвоздике аюнги, чтобы, обернув их вокруг щиколоток и запястий, неспешно завязать на небольшие, но крепкие узелки. Шаг, сопровождаемый бряцаньем музыкальных украшений, и она ступает на канат, чтобы уже в следующую секунду совсем отпустить руки и перестать держаться, делая следующее движение.

Такого Алексия не видела никогда и безвозвратно влюбилась в этот танец, завороженная плавными движениями, веющей опасностью и кошачьей грацией. Руки порхали, извиваясь медленной вязью, такие гибкие, как те самые встреченные путниками виноградные лозы. Она вышагивала по тонкому плетению нитей, словно по дороге, плавно поворачиваясь и кружась. Танцовщица выписывала невозможные восьмерки округлыми бедрами, одновременно перекатывая неугомонные волны животиком и словно продолжая их бег руками. Бренчание билось в такт ее движениям, в такт сердцам, что были прикованы в этот момент только к ней одной, как и глаза их носителей.

Алексия беспричинно оглянулась на брата, будто собиралась что-то сказать, но застыла с невидящим взглядом, примечая реакцию Александра на девушку. В душе принцессы поселилась жалящая, ядовитая ревность, пропитывающая в мгновении ока каждую клеточку ее тела, и уже выступление не радовало ее, а идея остановиться не казалась такой замечательной.

Она знала, что брат не отшельник или монах, и давно постиг все глубинные любовные науки, совершенствуя их со всевозможной вереницей придворных дам, но никогда не видела его заинтересованностей или флиртов в открытую так, как сейчас. Оказалось, что это больно… Больнее, чем острые углы ступеней. Больнее, чем разочарование в названном отце. Больнее, чем слова Наследного Принца Бетафского Королевства.