Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

— Сага, — напомнила доктор Монтри и скривила губы. Она не осуждала меня за страхи, за решение не заявлять об Алане в полицию, но не позволяла мне себя унижать. — Выбор слов.

Я дотронулась до надломанного ногтя на пальце.

— Извините.

— Вам не надо извиняться, но не называйте себя глупой или наивной. История с Аланом не имеет ничего общего с вашим умом или сообразительностью. Он болен, но при этом знает, как вами манипулировать.

Я кивнула, теоретически зная, что это правда, но знание не мешало мне постоянно возвращаться к старому шаблону мышления, который вбил мне в голову Алан.

— Вернемся к тому, о чем вы рассказывали, — сказала доктор Монтри. — Как вы себя чувствуете, когда думаете о расставании с Лукой?

Я пожала плечами и взяла из коробки салфетку.

— Безнадежно? Неуверенно? Беспомощно? Я не хотела с ним расставаться, я хотела лишь уехать из Бринзона. Но он стал передо мной и требовал ответов, которых я не могла ему дать. Это было слишком. Он заслуживает чего-то лучшего, не моей лжи.

— Вы могли бы сказать ему правду.

Я покачала головой:

— Вы знаете, что я не могу этого сделать.

— Правильно, потому что я знаю об угрозе Алана, — сказала доктор Монтри. — Но это значит, что вы уже нарушили свой договор с ним. Почему же не рассказать об этом и Луке?

— С вами иначе.

Я ненавидела, когда доктор Монтри говорила со мной таким образом. Но она поставила перед собой задачу побудить меня принимать собственные решения, вместо того чтобы указывать мне прямой путь. Кроме того, я хорошо понимала, на что она намекает. Я доверяла Луке, но недостаточно. Не так, как я доверяла ей, хотя это доверие было основано лишь на ее врачебной обязанности сохранения тайны.

— Позвольте еще раз вернуться к вашей жилищной ситуации, — сказала доктор Монтри и посмотрела в свои запи­си, словно пытаясь убедиться, что память не подвела ее в последние пятнадцать минут. — Вы снова поселились у Луки и Апрель. Как вы справляетесь с этим? Как проходит совместная жизнь с Лукой?

— Ее нет, — кратко ответила я.

Доктор Монтри подняла бровь:

— Что это значит?

— Я живу у Луки, но не с Лукой. С тех пор как вернулась, я видела его всего несколько раз, и то лишь пару минут. Он делает все, чтобы избегать меня, по крайней мере, до тех пор, пока не напьется.

Брови доктора Монтри приподнялись выше:

— Он пьет?

— Нет, только вчера. Он звонил своей сестре, чтобы она заехала за ним, но подошла к телефону я. Сегодня утром он поблагодарил меня, извинился и сказал, что этого не повторится.

— У вас разочарование в голосе.

Я пожала плечами:

— В какой-то мере. Хотя он этого не знает, в последние месяцы Лука мне очень помог с моими страхами, и я не хочу, чтобы он исчез из моей жизни.

— Вы поэтому снова поселились у него?

— Возможно, — созналась я. — Вы считаете, это было ошибкой?

— Я не буду оценивать для вас ваше решение, — объяснила доктор Монтри деловым тоном и наклонила голову. — Вы должны делать то, что кажется правильным вам.

Я высморкалась, чтобы скрыть фырканье. Она говорила так, словно речь шла об «или-или». Черное или белое. Правильно или неправильно. Однако это было не так просто. Я была не в ладу с собой, и то, что казалось хорошим в одну секунду, уже в следующую вызывало во мне боль. С одной стороны, было приятно вернуться, с другой — больно видеть Луку лишь мимолетно и постоянно спрашивать себя, не лежит ли он сейчас в объятиях другой. Казалось неправильным вместо поцелуя в качестве приветствия слышать лишь вялое «привет» и вместо того, чтобы обмениваться нежными взглядами, смотреть на другого лишь тогда, когда думаешь, что он не заметит. Да, это было неправильно, но в другие моменты я снова осознавала, что не должна быть с ним. Потому что не могу дать ему того, чего он заслужил и в чем так нуждался, — честности и доверия.

Следующие дни прошли очень быстро. Коннор посетил меня еще несколько раз, и мы вместе готовились к пересдаче экзамена, дата которой была наконец назначена. И, в то время как Апрель наслаждалась свободным временем, смотрела сериалы, встречалась с Аароном и иногда ходила в фитнес-студию, я проводила свое время за письменным столом. Лишь иногда я позволяла себе перерывы, чтобы делать украшения или искать квартиру.

Выбор квартир становился больше с приближением начала семестра, правда, с увеличением количества новых студентов, которые приехали в город, росла и конкуренция. Намерение подать заявку на одну из комнат в общежитии я отбросила, когда узнала, что университет Мелвью требует восемьсот долларов за кровать в комнате на двоих. Зато после подъема нужно не больше пяти минут, чтобы сидеть на лекции. Но об этом можно забыть, хотя я совсем отчаялась, потому что не знала, как долго еще выдержу жизнь у Луки.