Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

Кофе. Кофе с большим количеством сахара. Иначе я не выдержу этот день и встречу с доктором Монтри.

После того как я уложила Луку в постель, я не могла заснуть. Его слова, сказанные этой ночью, продолжали звучать у меня в ушах и чередовались со словами, произнесенными перед Рождеством.

Останься здесь.

Исчезни.

Останься здесь.

Исчезни.

Останься здесь.

Исчезни.

Ранним утром я оставила надежду заснуть и использовала время, чтобы еще раз просмотреть конспекты, которые днем учила с Коннором. К моей радости, оказалось, что многое я запомнила, но удовлетворение собой не отменяло естественных реакций тела и сознания: в какой-то момент у меня начали слипаться глаза. Я положила дополнительную ложку сахара в кофе и отправилась на поиски мини-пончиков, которые должны были находиться где-то в кухне, когда открылась дверь.

Лука.

Седьмое чувство подсказало, что это он, а не Апрель. Я неподвижно застыла на кухне и ждала, что он пойдет в ванную или тихо исчезнет из квартиры, как делал в последние дни. Если он убегал от меня, я не хотела видеть это.

Останься здесь.

Исчезни.

— Доброе утро.

Я удивленно обернулась. С тех пор как я снова поселилась у Луки и Апрель, он впервые обратился непосредственно ко мне.

— Доброе утро, — ответила я растерянно — не только из-за его присутствия, но также из-за дружелюбия в сонном голосе. Он не переоделся, на нем все еще была старая футболка с изображением Халка, которую я надела на него вчера ночью. — Как дела?

— Бывали и лучше. — Он провел ладонью по взъерошенным волосам. Хотел ли он таким образом привести волосы в порядок или указать на головную боль, трудно было сказать. Во всяком случае, припухлость под глазом спала, но треснувшее место на нижней губе было хорошо видно.

— Кофе? — спросила я.

— Да, пожалуйста. Молоко. Без сахара.

Я готовила для него кофе, при этом он все время следовал за мной взглядом. Протянула ему чашку. Он сделал глоток, но ничего не сказал.

Мы молча стояли несколько секунд рядом, потом Лука кашлянул.

— Я пойду… — Он неуверенно указал большим пальцем через плечо. — В свою комнату.

Я кивнула и взяла свою чашку, так как не знала, что должна сказать или сделать. Я бы точно не стала заговаривать с ним о вчерашней ночи и о том, что он пытался уложить меня в свою постель.

Лука повернулся, но, сделав три шага, внезапно остановился. Он издал едва слышный стон, а потом медленно повернулся ко мне. Сгиб пальцев на руке, в которой он держал чашку кофе, ярко выделялся.

— Сага… — Он сделал глубокий вдох. — То, что я тебе вчера сказал…

— Я уже забыла, — прервала я его, сделав отбрасывающий жест рукой, так как не хотела слышать, что на самом деле он так не думал. — Не важно.

— Хорошо. — Лука растерянно посмотрел в свою чашку, потом снова поднял взгляд. — Тогда все хорошо. Я не хотел тебе звонить. Больше не повторится.

— Понятно, — ответила я с судорожной улыбкой, но втайне хотела, чтобы он отказался от своего обещания. Даже если мы больше не вместе, я хотела быть для него тем, на кого он мог положиться. Кому он позвонит в случае необходимости. Он не был для меня обузой. И никогда не будет.

— Добрый день, Сага, — приветствовала меня доктор Монтри и жестом пригласила войти.

Все выглядело так же, как перед праздниками, с той лишь разницей, что скудная рождественская декорация — несколько свечей и композиция из хвои — были убраны. На их месте теперь снова стояли абстрактные фигуры.

Я сняла пальто и села на диван. Мне казалось, что прошла вечность с тех пор, как я была здесь последний раз. Тогда я радостно рассказывала о Луке и нашем поцелуе, после чего она убеждала меня взять с собой Луку на один из сеансов. Теперь это, пожалуй, никогда не случится.

— Как дела? — спросила доктор Монтри. Она разгладила юбку и села напротив меня. В ее глазах была тревога, что меня не удивило. Она с первой нашей встречи неоднократно доказывала умение видеть мои чувства прежде, чем я что-то скажу.

— Наши отношения с Лукой закончились, — сказала я напрямик. Я уже привыкла говорить с доктором Монтри совершенно откровенно. Я рассказала ей все о нашей поездке в Бринзон, о моем первом сексуальном опыте с Лукой вплоть до звонка Алана и моих последующих действий в состоянии аффекта.

— Это было поспешное решение. — Я сказала это голосом, сдавленным от слез, которые бежали по моему лицу. В последние дни я больше не плакала, но доктор Монтри была первым человеком, с кем я могла совершенно открыто говорить о случившемся, а высказанные вслух воспоминания всколыхнули реку эмоций. — Я не должна была так быстро уезжать. Алан не собирался покидать Нору и маму на Рождество, чтобы отыскать меня. Он блефовал, и я на это попалась — как глупая, наивная вещь, какой он меня считает.