Майкл Мэнсон - Корабль За Облаками

Он убедился в этом, заметив, что корабли идут вдалеке друг от друга, явно пытаясь охватить розысками возможно большее пространство. Вероятно, то были "Ксапур" и "Акит", уцелевшие суда флотилии, и, вероятно, Тоиланна тоже заметил их. Воздушный корабль повернул к северу, спрятался за облаками и увеличил скорость. Туранские галеры исчезли, а впереди замаячил бесплодный берег, изрезанный шхерами, бурая скалистая стена да гребнистые валы, рассыпавшиеся у ее подножия фонтанами брызг. В пятистах локтях от земли из моря торчали остроконечные утесы, расположенные полукругом, у которых тоже вскипала вода. Они выглядели так, словно на морском дне, в ожидании добычи, спрятался огромный дракон, выставивший над волнами зубастую нижнюю челюсть. Одна жертва ему уже досталась: разбитый и полузатопленный "Ильбарс", чьи останки Конан мог ясно разглядеть с высоты.

И хотя грондарцы не были повинны в этой катастрофе, ярость с новой силой вспыхнула в нем. Он понял, что медлить нельзя; с одной стороны, место было удобным и подходящим во всех отношениях, с другой, выпитое зелье могло наконец опьянить его и погрузить в сон, еще более беспробудный, чем тот, что вызывали чары Тоиланны.

Жестокая усмешка искривила губы киммерийца. Выходит, крючконосый сам привел корабль к скалам, к этой Драконьей Челюсти, сулящей гибель! Судьба! От нее не скроешься за валами времени, за хребтами тысячелетий… Судьба! Сами боги подвластны ей, и грондарские, и хайборийские… Что же говорить о людях, пусть и одаренных магической силой?

Он попытался чуть-чуть придержать полет корабля, и это удалось. Тоиланна вроде бы ничего не заметил, и тогда Конан принялся действовать решительней: остановил корабль в воздухе, повернул его вспять, а потом заставил резко опуститься. Клыки дракона были теперь под ними, в двух или трех тысячах локтей внизу.

Вопль чародея пробился к нему сквозь крышку хрустального саркофага, зазвенел в ушах. Прикусив губы и не раскрывая глаз, киммериец продолжал опускать корабль; воля его превозмогла усилия колдуна, и крик Тоиланны становился все громче, все пронзительней. Очевидно, он не понимал, что происходит. Клыки дракона приближались, и внутреннее зрение позволяло Конану разглядеть зубастую челюсть во всех подробностях: мокрые остроконечные каменные пики, водовороты, бурлившие вокруг них, водопады соленых брызг, мрачные расселины меж камнями, и бездну, скрывавшуюся ниже, под бурной морской поверхностью. Шторма сейчас не было, и ветер казался слабым, но здесь, у драконьих клыков, море ярилось всегда.

Он выбрал подходящий утес, острый, точно наконечник туранского копья, и остановил корабль прямо над ним. Рядом были и другие скалы, пониже, но такие же остроконечные и губительные; рухнув с высоты, корабль врежется в них носом, кормой или бортом, а остальное довершат волны. Но все же хотелось, чтоб именно этот утес-копье пронзил днище, ударил в кормовую часть трюма, смял клетки вместе с их содержимым. Пусть боги пошлют Хадру быструю смерть! Да и волосатому Арргху тоже мучиться ни к чему…

Раздался топот, потом Конан услышал возбужденные голоса: повелительный - Иоллы, Сына Зари, заискивающий и растерянный - крючконосого колдуна. Они говорили по-грондарски, но, не зная ни слова из этого языка, Конан понимал, о чем идет речь. Благородный Иолла гневался и грозил всеми карами, маг пытался оправдаться и успокоить своего владыку. Судно тем временем не двигалось ни вперед, ни назад; висело в воздухе на тонкой невидимой нити. Крохотные капли силы, которые он позволял отбирать, уже не наполняли колонну прежним ярким сиянием, и сквозь прозрачную крышку саркофага ему было видно, что колдовская эманация светится чуть-чуть - даже не светится, а тлеет.

Внезапно на крышку упала тень, торопливые руки сдвинули ее, и над киммерийцем раздался голос Тоиланны:

– Во имя Чар и Мощи Грондара! Так вот в чем дело! Пес, потомок атталанта, не спит! Не знаю почему, но он не заснул, владыка!

Глаза Конана открылись. Гнев бушевал в его груди.

– Не пес, а тигр, крючконосый ублюдок! - прорычал он. - Тигр - перед тобой, а внизу - дракон! Дракон, отродье Нергала!

Чародей в страхе отшатнулся. Киммериец вскочил на ноги, и тлеющий огонь в хрустальной колонне погас; внезапно она стала темной и безжизненной, как высохшее дерево, чьи корни подрубил топор.

Корабль начал падать. Источник силы иссяк, колдовские чары уже не поддерживали судно в воздухе, и слишком хрупкие крылья обломились; мертвая громада из дерева, металла и хрусталя неслась к воде и скалам. Все быстрее, все ближе…