Мартин Райтер - Клинки чужого мира

Старичок громко высморкался, а когда снова посмотрел на Генриха, в его глазах блестели слезы.

- Так я пообещаю всем, что вы не оставите нас в беде, господин Генрих?

- Конечно, господин Плюнькис. Передайте своим друзьям, что я никогда не оставлю в беде древнерожденных. В этом я поклялся его величеству королю Берилингии Реберику Восьмому, когда меня посвящали в рыцари. А рыцарь - это навсегда, господин Плюнькис. Так и передайте всем.

В своей комнате Генрих еще раз прочитал послание, взглянул на часы и подумал: «Я, наверное, умру до полуночи от нетерпения».

Чтоб как- то занять себя, Генрих стал готовиться к ночному путешествию, размышляя между делами, как оборонять Регенсдорф. Если б можно было позвать на помощь людей! Но ведь никто не поверит. Люди давным-давно перестали верить в привидений и в домовых.

- Хоть бы ты подсказал мне выход! - с упреком обратился Генрих к золотому дракону.

- А? - услышал он вдруг чужую мысль в голове. Кулон шевельнулся, Генрих торопливо вытащил его из-под футболки.

- Ты проснулся! - от радостного крика зазвенели стены комнаты. Дракон вяло поднял голову, сонно глянул на своего хозяина.

- Мне снилось, что я плаваю в прохладном ласковом море, - сказал дракон и зевнул, выпустив из носа тоненькие струйки дыма.

- Боже, как я рад…

- Смешно, правда? - продолжал говорить дракон в полудреме. - Ведь драконы не умеют плавать и боятся воды…

- Я уж решил, что ты превратился в мертвую безделушку навсегда, - Генрих улыбнулся.

- А потом мне вдруг приснилось, что произошло что-то важное, - тихо сказал дракон. Веки его медленно закрылись. - Но теперь я вижу, что это только сон…

- Не смей опять засыпать! - в панике крикнул Генрих. - Случилось действительно невероятное…

Но дракон не слушал его:

- Поэтому я еще немного вздремну. Ужасно хочется спать, даже не знаю почему, - голос дракона становился все тише, отдаленнее. - А если случится что-нибудь интересное, разбуди меня…

Дракон сладко зевнул и замер. Дым рассеялся, на ладони Генриха покоился обычный золотой кулон.

В это самое время Клаус Вайсберг, Вальтер Кайзер и еще несколько ребят сидели в кафе и со смехом обсуждали, что предпримет Генрих, получив записку в красном конверте.

- Вот увидите, этот псих потащится ночью на кладбище, - развалившись на стуле, вещал Клаус Вайсберг. - Он решит, что письмо отправила какая-то важная ведьма или сатанисты, в секту которых он втянулся.

- Почему он должен этому поверить? - спросил Вальтер.

- А потому, что ведьмы, сатанисты и воры все делают скрытно. Если они решат с кем-нибудь встретиться, то уж наверняка не станут звонить по телефону или поджидать пособника на улице средь бела дня. Этак полиция их быстро сцапает. А для верящих в инопланетян скажу вот что: они письма в конвертах слать не будут. Инопланетяне со своими агентами общались бы телепатически или, на худой конец, по Интернету. Если этот Генрих клюнет на обычную записку, значит, об инопланетянах можно смело забыть: он помешался на мистике и прочей ерунде.

- Я в жизни не поверил бы такому дурацкому посланию, еще и написанному хуже, чем курица лапой, - хмыкнул Питер Бергман, брат которого, Арнольд, готовил себя в чемпионы мира по карате. Питеру затея Клауса не нравилась, но открыто выступать против заговора он не решался. Кому хочется прослыть трусом или, того хуже, сумасшедшим? А благодаря Вайсбергу сплетни разлетятся быстрее молнии.

- Но ты ведь не Генрих! - ухмыльнулся Клаус. - Подумай сам: откуда у сатанистов или ведьм взяться красивому почерку, если они круглосуточно занимаются подлостями? Им некогда в школах сидеть.

Клаус посмотрел на часы.

- Ну, мне пора идти - дела. А вы не забудьте: в двенадцать собираемся возле старого кладбища, только не с той стороны, где ворота, а с другой, где ручей… Все, я побежал… Надеюсь, любители инопланетян не струсят и присоединятся к нам.

Около девяти часов вечера Генрих сел за письменный стол с намерением написать отцу письмо. Он надеялся, что назначенная на старом кладбище встреча не перерастет в долгое-долгое путешествие, но предусмотрительность не помешает. Генрих дал обещание отцу предупредить его в случае новой отлучки, но Эрнст Шпиц ушел на работу, а говорить по телефону о таких вещах не принято. Промучившись полчаса, Генрих сочинил такое послание:

«Папа, обстоятельства заставляют меня отправиться на одну важную встречу. Я очень надеюсь, что это ненадолго. Но в жизни случается всякое. Поэтому оставляю это письмо на видном месте. Если задержусь, не волнуйтесь, ничего опасного со мной произойти не может. Маме рассказать правду я не решился, поэтому объясни ей все, пожалуйста, сам. Я вас очень люблю!