КОСМОПОЛИС

- Нам надо менять направление.

- У нас особая ситуация?

- Это и есть наша ситуация. Вверх по улице, можно сказать, наводнение. Там царит хаос. Проблема в президенте и в его приближенных. Он как жидкость. И он движется. Где бы он не оказался, наш спутниковый приемник показывает волновой эффект и массовый паралич движения. И здесь тоже. Еще проходят похороны в центре города, сейчас процессия движется на запад. С ними много машин и пешеходы. Ну и это наконец. У нас сообщение об угрожающей нашей безопасности активности в этой части города.

- Активности?

- Угрожающей. Хотя пока неизвестно какого характера. Из комплекса сказали обеспечить охрану.

Торвал ждал ответа. Эрик смотрел на витрину магазина за ним, в отличии от остальных не обложенную драгоценными металлами и камнями. Он чувствовал улицу, где люди постоянно проходили рядом друг с другом в закодированных движениях жестов и танца. Они старались шагать не сбиваясь с ритма, потому что сбиваться означает уступать кому-то, быть слабым, но людям иногда приходилось делать шаг в сторону и даже останавливаться, почти все время отводя глаза. Встреча взглядами - деликатная вещь. Четверть секунды обмена взглядами было нарушением соглашений, держащих город в обычном рабочем ритме. Кто кому уступает, кто на кого смотрит или не смотрит, какую обиду таит в себе легкое прикосновение? Никто не хотел, чтобы к нему прикасались, будто бы все заключили пакт о неприкосновенности.

Даже здесь, среди смеси из древних культур, осязаемых и сплетенных друг с другом, с которой смешиваются и простые прохожие, и охранники, и покупатели, прилипшие к витринам, и просто бродяги-дураки, люди все равно не прикасались друг к другу.

Он стоял в разделе поэзии в магазине "Готэм Бук Март", пролистывая дешевую книжку, рассматривая тонкие брошюры, толщиной в несколько сантиметров, выбирая стихи по их длине и ширине. Он искал стихи длиной в четыре, пять или шесть строк. Эрик внимательно изучал такие, вдумываясь в каждый намек, а его чувства будто бы плавали в пробелах между строками. На страницах были символы и сама страница. Белый цвет очень важен для восприятия стихов.

Звук клаксонов доносился с запада, вместе с электрическим воем сирен машин скорой помощи. Да, их до сих пор так называют.

Женщина прошла за его спиной, но он поздно повернулся, поэтому не знал, как понял, что это была женщина. Он не видел, как она зашла в заднюю комнату, но точно это знал. А еще он знал, что должен пойти за ней.

Торвал не заходил в книжный магазин вместе с ним. Один из его помощников расположился недалеко от входной двери. Это была женщина, время от времени поднимающая глаза от книги, которую держала в руках.

Он зашел в заднюю комнату, где несколько покупателей пытались найти старые книги на больших полках. Среди них была женщина, на которую он взглянул один раз и понял, что искал не ее. Как он это понял? Он не знал и в то же время знал. Он проверил офисы и уборную для персонала, а потом заметил, что в эту часть магазина вели две двери. Когда он зашел через одну, женщина, которую он искал, вышла через другую.

Он вернулся в основную комнату, шагая по старому паркету, среди нераспакованных коробок и аромата угасших десятилетий, осматривая все вокруг. Ее не было среди покупателей и персонала. Он понял, что его телохранитель улыбалась ему. Это была чернокожая женщина, с запоминающимся лицом, позволявшая глазам игриво посматривать в сторону двери, находящейся справа от нее. Он подошел к ней и открыл дверь в холл, где на одной стене висели полки с книгами, а на другой - фотографии поэтов-социопатов. Лестничный пролет вел к галерее над основным этажом. На ступеньках сидела женщина, без сомнений, та самая. В ее спокойной позе была какая-то особенность, легкость. Затем он понял кто она.

Это была Элиз Шифрин, его жена, читающая книгу со стихами.

- Прочти вслух, - сказал он.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Он встал на колени рядом с ней и положил руки на ее лодыжки, восхищаясь ее мягким взглядом.

- Где твой галстук? - спросила она.

- Я проходил осмотр. Увидел свое сердце на экране.

Он провел ладонями вверх по ее голеням, остановившись на внутренней поверхности коленок.

- Мне не нравится это говорить...

- Но.

- Ты пахнешь сексом.

- Я пахну встречей с врачом.

- Ты весь просто пропах сексом.

- Знаешь что это? Это запах голода, - сказал он, - Я хочу позавтракать. Ты хочешь позавтракать. Мы люди в этом мире. Нам нужно есть и говорить.