Гроза Года - Звезда Парижа

- Я думал, что после этого будет скандал, - продолжил князь, - но командующий помолчал и спокойно сказал:

- Вы старше меня, и я охотно буду служить под вашим начальством или другого генерала, кого император определит на мое место.

Друзья еще долго обсуждали сложившуюся ситуацию и пришли к выводу, что скорее всего, главнокомандующим станет опять Барклай-де-Толли. Они не ошиблись: два дня спустя император Александр подписал указ о его назначении, еще через несколько дней генерал Милорадович был возведен в графское достоинство. Спустя неделю с Наполеоном подписали перемирие на два месяца.

Русский император проявил все свои дипломатические способности, его посланцы во всех европейских столицах уговаривали государей присоединиться к антифранцузской коалиции, и его старания увенчались успехом. Сначала к коалиции присоединилась Швеция, возглавляемая бывшим маршалом Наполеона Бернадотом, жена которого, принцесса Дезире, жила в это время в Париже в кругу семьи Бонапартов, а потом и Австрия во главе с тестем императора, отцом его обожаемой молодой жены Марии-Луизы.

Но Наполеон, уже давно уверовавший в свою непобедимость, сражался отчаянно. В августе он нанес новое поражение силам союзников под Дрезденом, но в тот же день два его корпуса были разбиты русскими войсками, что свело на нет эту последнюю победу французов. Вся логика войны подталкивала стороны к генеральному сражению, которое и произошло в октябре под Лейпцигом.

Молодые адъютанты стояли на холме позади своего командира, наблюдая за ходом начавшейся битвы. Пока конница Милорадовича находилась в резерве. Все в строю говорили, что император Александр взял на себя командование русскими войсками, сам выбрал позицию, и теперь руководит боем.

- Я думаю, что это - звездный час нашего императора, - Милорадович раскурил трубку и добавил:

- Он оказался достойным учеником Кутузова.

Верховой с приказом императора подскакал к генералу и протянул конверт.

- К бою! - крикнул Михаил Андреевич, прочитав приказ. Он выхватил саблю, дал шпоры коню и первым рванулся впереди своих полков навстречу лавине французов. Адъютанты старались не отстать, но Алексей Черкасский летел, пригнувшись к шее своего коня в самый центр французского каре, как будто специально подставляя голову под пули. Смятая лавиной русской конницы, атака французов в очередной раз захлебнулась, и Милорадович опять отвел свои полки на исходные позиции.

- Алексей, ты совсем отчаянным стал, - осторожно заметил другу граф, когда полк вернулся в резерв.

Князь посмотрел в глаза Александра, понял, что тот знает о его попытках найти смерть в бою, но не захотел говорить об этом, перевел разговор на другую тему.

- Ты знаешь, как назвал сегодня генерал Милорадович наше сражение? «Битва народов», - Черкасский улыбнулся одними губами и добавил: - Действительно, сейчас здесь не меньше полумиллиона человек.

Милорадович отвлек своих адъютантов, позвав Алексея. Он показал на всадника с белым флагом, поскакавшего к холму, где за ходом битвы наблюдали русский и австрийский императоры и прусский король, велев адъютанту скакать к государю за распоряжениями. Черкасский вернулся через полчаса с известием от императора Александра, что перемирия не будет, и что его самого царь, друживший с ним с детства, утром забирает в свою свиту.

На рассвете в полках Милорадовича узнали, что Наполеон под покровом темноты отступил к Лейпцигу и теперь ждал армии союзников на укрепленной позиции перед городом. Это действительно был звездный час русского императора: он руководил действиями всей союзной армии. Французы откатывались к городу, наконец, их сопротивление было сломлено, и русские полки вошли в Лейпциг. Блестящая победа переломила ход кампании, Наполеон отступил к границам Франции и через две недели перешел Рейн, оставив Германию.

Во Франкфурте-на-Майне, где штаб-квартира русских войск расположилась на три месяца, молодые офицеры отдыхали. Так же, как когда-то в Вильно, местные помещики, богатые горожане, вельможи, приехавшие в свите трех государей, давали званые обеды, приемы, даже балы, и Александр с Иваном Минихом с удовольствием их посещали. Образ Елены постепенно стал бледнеть, тая в грустной дымке воспоминаний, граф уже не так остро переживал свою странную помолвку и потерю невесты и снова начал заглядываться на красивых женщин. Одно молодой человек знал твердо: что он не вправе жениться, поскольку дал слово Елене.