А.а. Ширинская - Бизерта. Последняя стоянка.

Алла нашла адрес, помеченный у меня на фотографии 1917 года: в окне большого дома бабушка, мама и я, и, конечно, рядом с нами две маленькие головки собак, Буси и Тусика. До сих пор дом еще стоит, все под тем же номером!

Как не пойти на Петербургскую сторону, Большой проспект, дом 44, в квартиру №13, и, как в сказке, очутиться в далеком, милом детстве.

Алла, кажется, сомневается. Она старается меня отговорить: «Там коммунальные квартиры». Я знаю, что она думает: когда несколько семей разделяют квартиру, ютятся по комнатам, с общей кухней и удобствами, не всегда можно ожидать от них безупречной вежливости!

Подъезд совсем, как на старой фотографии, с узорной аркой из крупных камней. Мы поднимаемся по лестнице, никого не встречая, везде царит полная тишина. Вот и номер 13. Я знаю, что находится за этой дверью, но на звонок никто не открывает дверь; еще минута ожидания, последняя безуспешная попытка - мы уходим. На улице я поднимаю глаза к окну. За плохо задернутой занавесью никто не пытается разглядеть неожиданного визитера. Окно остается закрытым… Может, так и лучше!

Встреча с прошлым требует особой, обоюдной готовности. Вечером у Марии Зиновьевны Манштейн, вдовы дяди Льва Сергеевича, мы находим семью с папиной отцовской стороны. Мой кузен Сергей Львович дарит мне фотографии, которые ему - я это чувствую - очень дороги. Но сам бездетный, он знает, что я могу их передать потомкам нашего деда Манштейна.

Жалко, что у нас слишком мало времени, чтобы ближе познакомиться с Сережей.

Фотографии начала XX столетия, некоторые лица на них мне знакомы, мне кажется, что все они жили совсем в другом мире, безвозвратно ушедшем. Дед Сергей Андреевич на водах в 1913 году, трое его сыновей от второй жены - Сергей, Всеволод и Лев.

Что ждало этих юных мальчиков в аккуратных, одинаковых костюмах с большими белыми воротниками, в высоких ботинках на пуговицах и с соломенными канотье в руках?

Старший, Сережа, был зарублен на Перекопе; Всеволод покончил с собой в 19 лет! Единственная дочь, Зинаида, убита в порыве ревности отвергнутым ею человеком. Чем объяснить, что такой пунктуальный, упорный, кабинетный ученый пережил такую бурную жизнь?

Дядя Юрий Сергеевич - последний из шести братьев Манштейн. Расставаясь со мной, он дарит мне годами хранящуюся у него шкатулку; на внутренней стороне крышки детским почерком выведено имя ее первого владельца: «Александр Манштейн». 17 - 18 июля мы опять в Москве, в гостеприимном доме Ни-нель Гургеновны - мамы Аркадия. Квартира загружена московским телевидением; меня расспрашивают о 20-х годах. Полная свобода слова. Вечером мы чувствуем себя в Тунисе, присутствуя на обеде у тунисского посла Ахмеда Унайеса. Посольство размещается в старинном Шереметьевском особняке, стены которого видели зловещую фигуру Берии. Сколько невинных были замучены тогда в здешних погребах!

Четверг, 19 июля 1990 года.

Мы летим в маленьком самолетике, как в закрытой железной коробке, и еще живее всплывают мои детские воспоминания о наших с мамой путешествиях через всю Россию - пролетающие за окном цветущие просторы полей, бег деревьев по склонам гор, веселое оживление уезжающих на каникулы и успокаивающий стук колес.

В самолете полутемно и как-то необычно далеко от всего. Ничто не мешает думать о своем; отрывки мыслей, картины прошлого… Складываются стихотворные строчки:

Я вернусь

Белый дом и белые колонны Двести лет на берегу Донца. В старом парке прячутся вороны И алеют розы около крыльца.

Белый дом и белые колонны, Старый парк в сиянии Донца Страстный голос соловья в сирени, Его трели плачут, плачут без конца

В светлом зале музыка и пение, У рояля - молодой кадет: Из-под пальцев льется вдохновенье, И танцует в зале кто-то менуэт.

В моем сердце - в парке вечно лето, Блеск Донца, черемуха, сирень… В этом доме, сотканном из света, Никогда не пробегает тень.

Как вернуться в старую усадьбу, Как дорогу в детство мне найти? Как попасть мне к соловью на свадьбу, Где сирень не может отцвести?

Я вернусь, и в зарослях сирени Заливаться будет соловей, Я вернусь, чтоб встретить в парке тени Дорогих и близких мне людей.

Я вернусь, и будут цвести розы В старом парке около крыльца. Я вернусь! Иль это только грезы? Нет усадьбы больше у Донца

В 17 часов 40 минут маленький самолет приземляется в Севе-родонецке - поле и за деревянным забором публика ожидает прилетевших. Как видно, нас нетрудно узнать - Светлана Олеговна улыбается нам издалека; рядом с ней молодой мужчина - «Володя с автомобилем», как я узнаю позже. В простоте радушной встречи есть что-то родное, и ближе кажется мне Рубежное.