Эриксон Стивен - Пыль Снов

Что ж, он держал дверь закрытой до последнего мгновения - ведь ему нужно армией командовать. Куча латников, готовых повернуться по малейшему мысленному приказу. Вообразите, что сделал бы Колтейн с такими легионами. Будь они у него, Корболо Дом не поглаживал бы сейчас спинку Лейсин. Факт...

- Дыханье Худа, Буян! Меня сейчас стошнит!

- Пошел вон из головы!

- Я сказал про голову? Ты просто сочишься. Слушай, хватит думать, что мы воронья пожива. Ладно? Не знаю, есть ли у этих зверей моральный дух, но ты его сейчас растоптал в кашу.

- Это мои мысли!

- Так что придумай, как их держать при себе. Вообрази толстый череп - в нем есть дырки, верно? Глаза, нос и еще что. Так вообрази, что все заколотил. Теперь ты в безопасности. Теперь можешь думать все дурацкие думы, которые привык думать.

- Вот почему я тебя не слышу?

- Нет. Сейчас я слишком отупел, чтобы думать. Небо светлеет - взгляни на тучу, что к югу. Это не туча. Это дыра в небе. Выпотрошенный садок. Гляжу - и душа в пятки прячется, как пиявка под камень!

- Гес, эти легионы...

- Фурии.

- Они не готовы к битве. Или ты хочешь просто шагать на них? Так в Квоне делают.

- Ты прав. У квонцев войска плохо тренированы, но их много. Зачем тут тактика?

- А нам она нужна.

- Верно. Поглядим, сможем ли устроить им "зубья пилы"...- Он резко замолчал.

Большой обоз остановился. Трутни - мелкие твари, ростом с человека - полезли на телеги, снимая прямоугольные железные плиты. - Геслер, это щиты?

Геслер остановил и развернул "скакуна". - Да, похоже. Я удивлялся, зачем у Ве'Гат топоры длиной в полторы лапы. Итак, действительно тяжелая пехота...

- Я не смогу такой поднять. Пусть мой держит щит слева. У На'рхук есть метательное оружие?

- Откупорь череп и поймешь. Еще одно нововведение Матроны. Думаю, она была хороша.

- Она была большой жирной ящерицей.

- Она сломала привычку ничего не менять, длившуюся десять тысяч лет. Хотя К'чайн Че'малле отрицают, что имеют религию.

Буян хмыкнул, не совсем поняв, о чем говорил Геслер, и пошел искать Дестрианта.

Келиз сидела на спине Сег'Черока в двадцати шагах к западу. Она не следила за умелой раздачей громадных щитов среди шеренг Солдат - она щурилась, глядя на юг. Буян проследил.

- Гес, я их вижу. Ряд легионов...

- Фурий, - поправил Геслер.

- Пять вдоль фронта, а вглубь? Три? Дыханье Худа, кажется, их слишком много. Думаю, при три зуба на каждый легион, глубиной не больше тридцати рядов. Мы сможем дойти до той высотки, там сомкнем щиты.

- Ты сбережешь мне К'эл, Буян. Покажи зубы, пусть На'рхук смыкают пасть. Как думаешь, долго сможешь удерживать высоту?

- А сколько нужно?

- Я хочу, чтобы большинство фурий пыталось выбить тебя с холма. Чтобы ты заставил их попотеть, чтобы они думали лишь о следующем шаге и не смотрели вправо и влево.

- А что всё это время будет делать Эмпелас Вырванный?

- Откупорь череп.

- Нет, так лучше.

Келиз подъехала ближе. - Есть волшебство - защита, оружие.

Буян все же чего-то не понимал. Он знал, что понял бы, свалив стены разума, но не хотел этого делать. Эмпелас Вырванный - Геслер вообще не включает его в тактику. Почему? Ладно. - Гес, мы будем держаться, но чего ты потребуешь от нас потом?

- Двинуться единым клином. Разбейте ублюдков надвое. Пусть одна часть будет меньше. Блокируйте большую, а вторую мы уничтожим. Потом нападем на большее крыло.

- Гес, Солдаты Ве'Гат так не сражались. У К'чайн Че'малле вообще тактики не было, насколько я вижу в голове.

- Вот зачем им нужны мы, люди, - сказала Келиз. - Она поняла. Вы двое... - Женщина покачала головой. - К'чайн Че'малле пьют вашу уверенность. Они сыты. Они слышат вас, обсуждающих битву, и поражаются. И ... верят.

Буян скривился. "Женщина, если бы ты сейчас меня услышала, сбежала бы с воплями. Разумеется, мы говорим, как сделать то и то и потом это, и всё звучит логично и разумно. Но мы знаем: это шутка. Едва начнется бой, случится неразбериха похуже, чем у Худа в корзине для жуткого пикника.

Мы с Гесом любители. Даджек был получше, но Дассем Альтор, вот он был лучше всех. Он мог стоять перед десятью тысячами солдат и следить за каждым взмахом меча всё время битвы. После всех этих прорывов, отходов и перебежек мы устало кивали, готовые продолжать. Мы верили и делали, а Первый Меч... что же, он потом смотрел нам в глаза и молча кивал.

День кончался, поле цветов становилось полем смерти. Враг погибал или бежал.

Да, Геслер, я слышу, как ты ему подражаешь. Вижу, ты перенял убедительный тон человека с лицом, похожим на согретое солнцем железо - хотя оно могло становиться ликом льда. Готов отдать должное, друг: ты украл самое лучшее у самых лучших. И это хорошо".