Эриксон Стивен - Пыль Снов

Килмандарос зарычала.

"Говори же, Эрастрас, о драконах. Она готова. Она всегда готова".

- Нужно подготовиться, - продолжал Эратсрас. - Килмандарос, яви терпение. Какая нам польза, если ты сломаешь чары и попросту ее убьешь.

- Знай мы, зачем ее сковали в первый раз, - сказал Сечул, - могли бы поторговаться.

Эрастрас небрежно двинул плечами: - Неужели не очевидно, Костяшки? Она была неконтролируема. Она была ядом в их среде.

"Была балансом, противовесом всем остальным. Хаос великий, мудро ли мы..." - Может, есть иной путь.

Эрастрас осклабился. - Давайте послушаем, - скрестил он руки на груди.

- Нужно вовлечь К'рула. Он должен был играть роль в том сковывании - ведь ему есть что терять больше остальных. Она была ядом, ты верно сказал; но если она отравляла сородичей, это случайность. Истинный яд разливался по жилам К'рула, в его садки. Ему и нужно было сковать ее. Нейтрализовать. - Он помедлил, склонил голову набок. - Не забавно ли, что ее место занял Увечный Бог? Что ныне он отравляет К'рула?

- Болезни не связаны, - бросил Эрастрас. - Ты говорил об ином пути. Все еще жду, Костяшки.

- Ну, не знаю. Однако мы можем сейчас совершить роковую ошибку.

Эрастрас пренебрежительно махнул рукой. - Если она не захочет помогать, Килмандарос сделает то, что умеет лучше всего. До сих пор считаешь меня глупцом? Я все продумал, Сечул. Троих достаточно, здесь и сейчас, чтобы свершить необходимое. Мы предложим ей свободу - неужели ты веришь, что она откажется?

- Почему ты так уверен, что она рада будет выполнить соглашения?

Эрастрас улыбнулся: - Тут не тревожься. Доверься мне, Костяшки. Ну, я слишком долго терплю. Продолжим? Да, думаю, продолжим.

Он сделал шаг назад. Килмандарос тяжело двинулась вперед.

- Здесь? - спросила она.

- Да, как раз.

Кулаки молотами ударили по земле. Гулкое эхо пронеслось по равнине, у Сечула задрожали все кости. Кулаки продолжали неустанно опускаться, молотя почву с божественной силой; пыль постепенно застилала горизонты. Камень под слежавшейся золой не был осадочной породой, скорее напоминал пемзу. Нестареющая пена, затвердевшая с памятью о миге разрушения. Но она ничего не ведает о вечности.

Сечул Лат присел на корточки. Может потребоваться время. "Сестра, слышишь? Мы стучимся в дверь..."

***

- Что? - спросил Ливень. - Что ты сейчас сказала?

Растрепанная карга клацнула плечами: - Устала от иллюзий.

Он снова огляделся. Следы фургона исчезли. Пропали.

Даже колей за спиной больше не было. - Но я шел... видел...

- Хватит глупить, - бросила Олар Этиль. - Я влезла в твой ум, заставила видеть вещи, которых нет. Ты шел не туда, куда нужно. Что нам до повозки проклятых трайгаллов? Наверное, они уже мертвы. - Она махнула рукой, указывая вперед: - Я увела тебя со следа, вот и всё. Потому что искомое уже перед нами.

- Если бы смог тебя убить, убил бы, - отозвался овл.

- Глуп как настоящий юнец, - ответила она, фыркнув. - Единственное, чему способны научиться молодые - сожалениям. Вот почему столь многие умирают, к вечному сожалению родителей. Теперь ты закончил актерствовать, можно идти?

- Я не ребенок.

- Все дети так говорят, рано или поздно. - Она пустилась в путь, и лошадь Ливня отстранилась от старухи.

Он успокоил животное, сверкая глазами в чешуйчатую спину Олар Этили.

"Искомое уже перед нами". Он поднял глаза. Еще одна из проклятых башен-драконов одиноко поднималась посреди равнины. Гадающая шла к ней с таким видом, будто может повалить одним пинком. "Нет никого неугомоннее мертвой женщины. Хотя я повидал немало живых. Но чему тут удивляться?"

Одинокая башня все еще на расстоянии лиги. Ему не хотелось ее посещать - как по причине необъяснимого интереса Олар именно к этому сооружению, так и по причине величины. Город из камня, построен ввысь, а не вширь. Ради какого прока?

"Ну, ради обороны. Хотя мы видим, это не сработало. Что если нижняя секция загорится? Все сверху окажутся в безвыходной ловушке. Нет, это строения идиотов и мне они вовсе не интересны. Что плохого в хижине? Навес из шкур - можно забрать и унести куда хочешь. Ничего не оставив позади. Не привяжись к земле - так говорили старейшины.

Но почему они так говорили? Потому что так легче бежать. Пока не кончились безопасные места. Если бы мы строили города, как летерийцы, им пришлось бы уважать нас и наши притязания на территорию. У нас было бы право. А со всякими хижинами, с "непривязанностью к земле" они не воспринимали нас серьезно, отчего убийство становилось простым делом".