Федерико Гарсиа Лорка. Стихи

а конь-то хорош у Сант-Яго,

это же месяц двурогий!

Мой сосед рассказал мне также,

что слышал он сонной ночью

серебряный шелест крыльев,

в волнах тишины потонувший.

Почему же река замолкла?

Это ангелы-рыцари скачут.

Дети-крошки, резвитесь на воле,

раскидайте свой смех по ветру!

В эту ночь луна убывает.

Слушайте! Что там, в небе?

Почему так сверчки распелись

и залаяли вдруг собаки?

- Слушай, бабушка, где ж дорожка?

Слушай, бабушка, я не вижу!

- Посмотри, ты увидишь: лентой

вьется струйка блестящей пыли,

серебристое пятнышко в небе

покатилось. Ты видишь?

- Вижу.

- Слушай, бабушка, где ж Сант-Яго?

- Вон он скачет со свитой своею,

вон плюмаж на высоком шлеме,

жемчуга на кольчуге тонкой,

а солнце на грудь его село,

а луна поклонилась в ноги.

Всю-то ночь над долиной веют

из тумана сплетенные сказки.

Дети-крошки, резвитесь на воле,

раскидайте свой смех по ветру!

II

Та старушка, что в хижине бедной

живет на краю деревни,

со своим кривым веретенцем,

с парочкой черных кошек,

в сумерках теплых, сидя

со своим чулком у порога,

дрожащим голосом, тихо,

под шелест листвы потемневшей,

рассказывает соседкам

и ребятишкам сопливым

о том, что в давние годы

как-то случилось с нею.

Однажды, такой же ночью,

как эта, безветренной, тихой,

она увидала Сант-Яго -

шел он по землям неба.

- Как, бабушка, был одет он? -

спросили два голоса разом.

- Он в бархатной был тунике

и с посохом изумрудным.

И лишь на порог вступил он,

проснулись мои голубки

и крылья свои развернули,

а пес мой лизал ему ноги.

Был так ласков небесный странник,

словно луна зимою,

и наполнился дом и сад мой

запахом трав душистых.

- Что ж, бабушка, он сказал вам? -

спросили два голоса разом.

- Проходя, он мне улыбнулся

и звезду в моем сердце оставил.

- А куда ты ее положила? -

спросил проказник-мальчишка.

- Да, наверно, она потухла,

это ж сказка! - сказали другие.

- Дети, дети, она не погасла,

я в душе ту звезду сохранила.

- А в душе - это звезды какие?

- Да такие же, как на небе.

- Дальше, бабушка! Что же дальше?

Этот странник - куда ушел он?

- Он ушел далеко, за горы,

и голубок увел, и собаку.

Но мой сад он наполнил жасмином

и цветущими розами, дети.

И созрел на зеленых ветках

виноград, а наутро в амбаре

я нашла зерно золотое.

Очень добрый был этот странник!

- Повезло тебе, бабушка, в жизни! -

заключили два голоса разом.

Задремали усталые дети,

на поля тишина опустилась.

Дети-крошки, пройдет ли Сант-Яго

в ваших снах по туманным тропинкам?

Ночь июльская, ясная ночка!

Скачет, скачет Сант-Яго по небу!

А тоску, что я в сердце прятал,

я развею по белой дорожке,

чтобы дети ее потопили

в светлых водах реки прозрачной,

чтоб сквозь звездную ночь далеко

чистый ветер ее развеял.

АЛМАЗ

Острая звезда-алмаз,

глубину пебес пронзая,

вылетела птицей света

из неволи мирозданья.

Из огромного гнезда,

где она томилась пленной,

устремляется, не зная,

что прикована к вселенной.

Охотники неземные

охотятся на планеты -

на лебедей серебристых

в водах молчанья и света.

Вслух малыши-топольки

читают букварь, а ветхий

тополь-учитель качает

в лад им иссохшею веткой.

Теперь на горе далекой,

наверно, играют в кости

покойники: им так скучно

весь век лежать на погосте!

Лягушка, пой свою песню!

Сверчок, вылезай из щели!

Пусть в тишине зазвучат

тонкие ваши свирели!

Я возвращаюсь домой.

Во мне трепещут со стоном

голубки - мои тревоги.

А на краю небосклона

спускается день-бадья

в колодезь ночей бездонный!

НОВЫЕ ПЕСНИ

Шепчет вечер: "Я жажду тени!"

Молвит месяц: "Звезд ярких жажду!"

Жаждет губ хрустальный родник,

и вздыхает ветер протяжно.

Жажду благоуханий и смеха,

песен я жажду новых

без лун, и без ирисов бледных,

и без мертвых любовей.

Песни утренней, потрясающей

грядущего заводи тихие.

И надеждою наполняющей

рябь речную и мертвую тину.

Песни солнечной и спокойной,

исполненной мысли заветной,

с непорочностью грусти тревожной

и девственных сновидений.

Жажду песни без плоти лирической,

тишину наполняющей смехом

(стаю слепых голубок,

в тайну пущенных смело).

Песни, в душу вещей входящей,

в душу ветра летящей, как серна,