Ардаматский В.И. - САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

- Почему, товарищ подполковник? Ведь для него и дата приезда связана с тем же счастьем. В этот день он впервые видит унаследованный дом.

- Подумайте, Бабакин, подумайте. Ведь кто Пантелеев? Туповатый и темный тип. Для него каждая дата - это цифра, арифметика. Подумайте об этом. Дальше. Выбросьте словечко «факт». Оно не из лексикона Пантелеева. Теперь насчет профессии и профсоюза. Эту игру слов надо выбросить. Она может стоить вам слишком дорого. Ведь в составленных гестапо списках крамольных организаций наши профсоюзы упомянуты рядом с партией. А платили вы взносы или не платили, они могут на это не обратить внимания или просто не понять.

- Я и сам подумал об этом, - сразу согласился Бабакин. - Но вы так быстро спросили: «Профессия?» И я, как есть тип темный, переспросил: «В смысле профсоюза?» И тут же спохватился, но уже поздно, Учту, товарищ подполковник.

- Не думать о таких мелочах нельзя. А в общем - хорошо. Правильно, что у него нет большой злости на НКВД. Ведь действительно, никакой особой трагедии с ним не случилось. Работал подносчиком на лесозаводе под Казанью, а попал на север в леспромхоз. Может, ему на новом месте даже лучше стало. И со справкой из НКВД вы придумали здорово. Побольше таких вот находочек, и чтобы каждая работала на ваш типаж. Очень хорошее, например, выражение «вещички разные из обихода жизни».

- Это я у Горького вычитал, - улыбнулся Бабакин.

- Кстати, маляр постенный - такое выражение есть?

- Есть, товарищ подполковник. Я специально консультировался. Так говорят о плохих малярах, которым платят не за колер или красоту, а по размеру стены.

- Хорошо… - подполковник Марков снова осмотрел Бабакина. - И внешность уже приблизилась к норме, только вот бородка слишком аккуратная.

- Отрастет. - Бабакин кивнул через плечо. - Что на фронте?

- Плохо… - подполковник Марков подошел к висевшей на стене карте и подозвал к себе капитана Бабакина. - Вот уже где они. По данным на четырнадцать ноль-ноль сегодня. Окончательно утверждено: наша база будет вот здесь.

- Когда вы туда прибудете?

- Мы тронемся, когда их войска пройдут дальше на восток, а в этих местах все мало-мальски определится. Наконец надо убедиться, что наши данные правильны и «Сатурн» расположился именно в вашем городе.

- А если нет, товарищ подполковник?

- Тогда придется на ходу перестраиваться. Еще раз, Бабакин: пока к вам не придут наши люди, вы ничем, кроме своей торговли, не занимаетесь. От прочности вашего врастания в город зависит очень многое. На первом этапе операции ваш ларек на рынке - главный узел моей связи со всеми, кто окажется в городе. Главный и единственный.

- Понимаю, товарищ подполковник. Буду только присматриваться к людям.

Марков повернулся к нему:

- Вы слышали? Я повторяю: абсолютно ничем.

- С ума можно сойти, товарищ подполковник! - тихо проговорил Бабакин. - Сидеть сложа руки, когда вокруг…

- Если вы серьезно, сейчас же подайте рапорт.

Бабакин вытянулся. Подполковник бросил на него сердитый взгляд и, вернувшись к столу, включил радио. Послышалась громкая оркестровая музыка, «тарелка» не могла пропустить ее через себя, она хрипела, дребезжала и, казалось, могла сорваться с гвоздя. Марков раздраженно выдернул штепсель и смотрел, как он качается на шнуре. Потом взял его и аккуратно вставил в розетку. «Тарелка» суровым голосом диктора предложила прослушать арию Ивана Сусанина…

Марков прошел к окну и стал смотреть вниз, на улицу, похожую на дно глубокого ущелья. Здесь, на десятом этаже, в глаза ему било слепящее солнце, а там, на дне ущелья, лежала синеватая мгла. За спиной уже рокотал бас Сусанина. Раздражение не проходило.

С того дня, когда Маркова назначили руководителем оперативной группы, которой предстояло действовать в глубоком тылу врага, он часто впадал в такое раздраженное, почти неуправляемое состояние. Вот, изволите ли видеть, открылось, что у него есть нервы, с которыми он не может справиться.

Когда Марков повернулся снова к Бабакину, тот продолжал внимательно разглядывать карту.

- Словом, ждать, товарищ Бабакин, - как только мог спокойно сказал Марков и вернулся к столу.

- И год ждать? - весело спросил Бабакин.

- Два! Десять! Ждать! - повторил Марков, стараясь не смотреть на улыбавшегося Бабакина.

Приглушенно буркнул телефонный звонок. Марков схватил трубку:

- Слушаю… Ясно… Он здесь…

Марков положил трубку и посмотрел на Бабакина.

- Я буду терпеливо ждать, товарищ подполковник, - сказал Бабакин с такой интонацией, будто хотел успокоить Маркова.