Ардаматский В.И. - САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

- Не сопротивлялся? - спросил Старков, отстраняя свисавшую на пути ветку.

- Нет. - Офицер засмеялся. - Его ведь первая девчонка обнаружила и подняла такой крик, что люди сбежались со всех сторон. А пистолет он даже не вынул. Удивительно, как люди его не прикончили! Мы в самый раз прибыли.

- Вам бы пораньше девчонки надо, - ворчливо сказал Старков. - Где его сбросили?

- Да тут же.

- А почему он отсюда не ушел?

- Говорит, решил ждать темноты. Сбросили-то его на самом рассвете.

- Парашют, снаряжение нашли?

- Он все зарыл и сам показал где.

- Имя девочки записали?

- Катя Лагутина. Дочка путевого обходчика. Она здесь…

- Я вижу, здесь целый митинг, - недовольно сказал Старков.

Они вышли на лесную поляну, на которой толпились не менее сотни людей. Были тут и мужчины, и женщины, и, конечно, вездесущие ребятишки. Люди сгрудились вокруг парня в красноармейской форме, понуро сидевшего на гнилом пне. Рядом с ним на лугу лежали скомканный парашют и нераспечатанный грузовой контейнер.

- Здравствуйте, товарищи! - громко сказал Старков, подходя к толпе.

Отвечая Старкову, люди расступились.

- Кто из вас принимал участие в задержании парашютиста?

Ребятишки вытолкнули вперед девчушку лет четырнадцати. Босоногая, курносая, с растрепанными рыжими волосами, она исподлобья смотрела на Старкова. Вперед вышли еще три человека: пожилой мужчина в парусиновом мятом пиджаке, женщина с маленькой корзиночкой земляники и круглолицый, багряно-румяный юноша в тюбетейке на крупной бритой голове.

- Спасибо, товарищи, - сказал Старков, внимательно вглядываясь в их лица. Он остановил взгляд на Кате Лагутиной и увидел, что на правой щеке у нее за

сохшая царапина. - Это он тебя?

Катя фыркнула, тряхнула кудлатой головой.

- Ничего, я ему тоже… - она прикрыла царапину ладонью.

- А он же мог тебя из пистолета?

- Пусть бы попробовал!

Старков рассмеялся и оглянулся на Маркова.

- Вон ты какая!

- Такая уж…

- Молодец, Катя! Спасибо тебе огромное.

- Не за что… - девчушка презрительно посмотрела на парашютиста. - Лезут, гады…

Старков приказал офицеру записать со слов тех, кто задержал лазутчика, как все это было, а остальных попросил разойтись.

- Нам надо работать, товарищи…

Люди не очень охотно стали расходиться. Старков подошел вплотную к парашютисту:

- Ну, герой Гитлера, назовись.

Подняв голову, парень с тупым страхом смотрел на Старкова и молчал.

- Фамилия? Имя? - повысил голос Старков.

- Куницкий, - негромко и хрипло ответил парашютист.

- Яснее, громче. Парашютист прокашлялся:

- Куницкий Петр.

- Где в плен сдавался?

- Нигде не сдавался. Освобожденный я.

- Что значит освобожденный?

- Сидел в минской тюрьме. Немцы освободили.

- За что сидел?

- По тридцать пятой. Старков переглянулся с Марковым.

- Академические кадры, ничего не скажешь. Что собирался здесь делать?

- Ничего не собирался. Думал, как сяду, дам деру куда подальше. В Сибирь, к примеру.

- Тебя обучали?

- Две недели и пять дней.

- Где?

- В спецшколе…

- Они, - тихо сказал Старков Маркову.

Он приказал офицеру доставить пойманного в Наркомат госбезопасности и кивнул Маркову.

- Поехали домой.

Шагая по лесу, Старков улыбался и посматривал на

Маркова.

- Ну как у нас с нервами?

- По крайней мере знаю, где они находятся, - отшутился Марков.

Старков остановился.

- Знаете, о чем я думаю? Ваша группа будет действовать там в благоприятнейших условиях. Да, да, Михаил Степанович, в благоприятнейших. Вспомните того первого, которого привез Петросян. Немец, не то что этот уголовник. На сколько у него спеси хватило? Ровно на сутки. А потом как он лебезил, как покорно ползал на брюхе, как поносил всю свою епархию! Ведь его же уверили, что война с Россией - веселая про

гулка. И академики Канариса тоже развращены успехами. После легких добыч в Европе у них должна быть очень опасная для господина Канариса самоуверенность и наглость. Вы только подумайте, они вот на этого типа, на тридцатипятника, возлагали задачу подорвать наш тыл! Наглецы! А тут Катя… - Старков посмеялся. - Одна Катя. И сюжету конец.

Они вышли к машине и остановились, любуясь зеленым коридором шоссе, по краям которого крутым водопадом рушился солнечный свет.

- И между тем - война… - тихо сказал Старков и вздохнул. - Садитесь, Степаныч. Надо ехать, война не ждет…

Машина развернулась и помчалась к Москве.

Самолет, на борту которого находился Бабакин, взлетел с Центрального аэродрома и, не делая традиционного круга, взял курс точно на запад. Бабакин был втиснут в кабину стрелка-радиста, вдвоем они не могли даже присесть, стояли, чуть подогнув колени, дыша в лицо друг другу. Стоило Бабакину чуть шевельнуться, он бился головой о пулеметную турель. Стрелок нервно оглядывал небо и потом со злостью смотрел на Бабакина: случись надобность, он не сможет вести огонь из-за этого бородатого.