Ардаматский В.И. - САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

- А может, он был сброшен не один? - спросил Старков у Петросяна.

- Вполне может быть, товарищ комиссар! - быстро, напористо, как говорят южане, ответил Петросян. - Ведь служба ПВО обнаружила самолет, когда он уже уходил на запад.

- Поиск ведется?

- Весь минувший день и эту ночь. Но до моего отлета ничего не дал. Да и этот гад был задержан чисто случайно: он вышел к железнодорожной станции, а там им заинтересовался постовой милиционер.

- Он оказал сопротивление?

- Извините, товарищ комиссар, эту подробность я не выяснил.

- Напрасно. - Старков перевел взгляд на стоявший на полу чемодан. - Что там?

Петросян легко подхватил чемодан, раскрыл и вывалил на стол его содержимое: два пистолета и сумку с запасными обоймами к ним, компас, три пачки взрывчатки с привязанными к ним взрывателями, четыре электрические батареи для радиостанции и одну маленькую - к фонарику, ракетницу с пятью патронами разных цветов, две обоймы к автомату и миниатюрную аптечку.

Старков и Марков внимательно осматривали каждую вещь. Майор Петросян нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

- Он знает латышский язык? - спросил Старков, рассматривая удостоверение.

- Наши рижские коллеги сказали, что плохо. Допрос вели по-немецки.

- Не жил ли он в Латвии до репатриации оттуда немцев?

Петросян приподнял свои борцовские плечи.

- Он же вообще никаких данных о себе не сообщает. Только острит, чтоб мы торопились. И смеется, гад! - Большие черные глаза Петросяна от злости сузились. - У меня, товарищ комиссар, сложилось впечатление…

- Подождите со своими впечатлениями, - строго оборвал его Старков. - Он знает, что находится в Москве?

- Знает, гад. Когда мы приземлились, засмеялся и говорит: «Я прибыл в Москву раньше всех».

- Давайте его сюда.

Петросян быстро вышел из комнаты. Старков обернулся к Маркову и, встретив его тревожно-спрашивающий взгляд, спокойно сказал:

- Допрашивать буду я… Весь разговор - по-немецки. Вы ведете протокол - для виду. Настоящий допрос - в управлении, а здесь схема допроса такая: если он хочет жить, пусть не только нас торопит, но поторопится и сам. Нам-де торопиться некуда: на его расстрел достаточно пяти минут, мы все знаем и без его показаний. Так сказать, не допрос, а чистая проформа перед тем, как расстрелять. И вы уже оформляете протокол расстрела. Бандиты, как правило, обожают жизнь. Ставим на это…

- Ясно, - отозвался Марков.

Вернулся Петросян и вслед за ним конвойные ввели немца. Старков мельком взглянул на него и показал на стул:

- Сядьте сюда.

- Благодарю вас, - четко произнес немец, сел, посмотрел на настенные часы, которые показывали двадцать минут второго, и улыбнулся.

- Ваши имя и фамилия? - небрежно спросил Старков.

Немец не отвечал и, продолжая улыбаться, смотрел то на Старкова, то на Маркова, то на Петросяна.

- Можете, если хотите, назвать вымышленное имя, - сказал Старков.

- Адольф Гитлер! - выкрикнул немец, перестав улыбаться.

- Это имя не подойдет, - поморщился Старков. - Его неудобно вносить в протокол вашего расстрела. Сами понимаете. Пожалуйста, какое-нибудь другое.

В голубых глазах немца мелькнула растерянность. Он внимательно посмотрел на Старкова, на Маркова, занесшего ручку над листом бумаги, на стоявшего у стены Петросяна и, видимо, понял, что с ним не шутят.

- Все равно вы ничего от меня не узнаете, - заученно проговорил он. - И я очень советую вам поторопиться.

- Нам торопиться некуда, - лениво сказал Старков и стал закуривать папиросу. - На расстрел хватит пяти минут.

- Вы же не знаете, что вас ждет! - воскликнул немец.

- Вы имеете в виду войну? Знаем, - сказал Старков, наблюдая за дымом от папиросы.

Немец явно оторопел. Несколько секунд он молчал, а потом угрожающе произнес:

- Вы ответите за это.

- За что? - искренне удивился Старков. - На протоколе расстрела мы поставим дату позднее, и таким образом вы будете расстреляны по законам военного времени как шпион и диверсант. - Старков показал глазами на лежащие на столе вещи. - Ну, ну давайте какое-нибудь имя. Не записывать же нам в протокол «господин икс»?!

На лбу немца проступила испарина. Он что-то обдумывал.

- А если я буду говорить? - вдруг спросил он уже без всякой амбиции.

- Вы отсрочите свою смерть, а может быть, избежите расстрела, - спокойно ответил Старков. - Мы из контрразведки, и, естественно, нам важно получить от вас сведения. Впрочем, поскольку вы явно не генерал, вряд ли мы услышим от вас что-нибудь действительно важное.