Сергей Заяицкий - Судьбе загадка (сборник)

Степан Андреевич был подвержен приступам благородного негодования и давал волю этому негодованию главным образом в тех случаях, когда мог сделать это без особого для себя ущерба. Он сразу учёл силы свои и силы мальчиков и, кинувшись на гнусную группу, расшвырял её, как котят, и помог встать Лукерье… Поднял ей клюку, мешок и оторванный кусок подола. Правда, сделал он это все с осторожностью, ибо уж очень грязна была его protegee. Мальчики хохотали, выглядывая из-за угла. Лукерья плакала навзрыд, но тихо, страшно кривя свою свихнутую челюсть. Степан Андреевич вдруг ясно представил себе, как хрустела эта челюсть, зацепляясь за баклажанские булыжники… и (странно) отошёл с некоторым отвращением.

Они вас больше не тронут,- сказал Степан Андреевич уверенно.- Но идите лучше на улицу.

Лукерья, плача, кивнула головой, и в этом кивке было что-то женственное, жалкое, робкое… должно быть, так кивала она, когда страшный любовник приказывал ей достать самогону. Она встала затем и покорно пошла, нескладно волоча одну ногу.

Степан Андреевич грозно посмотрел на хохочущих мальчишек, и все рожи мгновенно исчезли. Он стряхнул с коленки пыль и пошёл дальше по тропинке. Шёл, шёл и опять оперся в плетень.

Тут уже он остановился в полном недоумении, наконец решил повернуть обратно.

Сюды, сюды,- послышался голос,- сюды, пан.

Девчонка в пёстром платьице, запыхавшись, взволнованно, бежала за ним.

От сюды, сюды, пан…

Она указывала пальчиком на какой-то белый домик, из трубы которого клубами валил чёрный дым.

Степан Андреевич поглядел на окно домика и вдруг испытал чувство человека, увидевшего под ногами змею. Мурашки пробежали у него по спине. Из окна пристально глядел на него… труп Бороновского.

Впрочем, труп этот вдруг пошевелился и исчез внезапно, как Мефистофель в тумане.

– Сюды, сюды,- бормотала настойчиво девочка,- сюды, пан.

Степан Андреевич с некоторым удивлением последовал за ней.

Он вошёл в светлые сени.

Це живёт пан Бороновский,- сказала девочка приотворяя дверь.

Да, да,- послышался хриплый голос.

В большом кресле, обложенный подушками, сидел Бороновский, пытаясь любезно улыбнуться и как-то странно, словно с жадностью, смотря на гостя. Он дрожал, как в лихорадке, поминутно утирая платочком лоб.

Меня действительно трудно найти,- сказал он,- я увидал, как вы стоите и озираетесь… Хорошо, что была тут Галька… я уж её послал… А сам я даже крикнуть не способен… Подошёл бы к окну и… упал… Ужасная слабость…

Да, здесь такая путаница в этих закоулках,- сказал Степан Андреевич, не совсем уясняя себе, в чем дело.

Спасибо вам… спасибо вам, что навестили… Сейчас зайдёт ещё Андрей Петрович… это наш доктор, старинный баклажанец… Фамилия его Шторов, отличный врач и человек в высшей степени гуманный… Он имеет доброту меня сейчас пользовать, что при моих малых средствах является истинным благодеянием с его стороны… Хотя я стараюсь оплатить ему книгами… У меня все, что осталось,- это книги… Вон там в углу шкапчик… Есть очень хорошие сочинения, не говоря уже о классиках, которые представлены полностью… У Шеллера-Михайлова только не хватает пятого тома, зачитал один агроном… и не по своей вине.- убит он был очень зверским образом… А доктор наш – большой любитель чтения… Есть ещё по-немецки Гёте и Шиллер… Гейне я продал… он слишком насмешлив… Всегда начинается у него так высоко, а в конце обязательно осмеёт все… чувство… и так это тяжело… Есть Золя и Гюи де Мопассан… их многие считают неприличными писателями, а, по-моему, они очень верно пишут… Иногда фривольно… но это уж французская чёрточка… Ещё вот Альфонс Додэ… «Письма с мельни…» Бороновский вдруг ухватился за ручки кресла и странно хрюкнул.

Вы не так много говорите,- посоветовал Степан Андреевич.

Тот кивнул головой и выдавил улыбку.

Лучше вы говорите,- прошептал он,- скажите, вы сами обо мне вспомнили, или… Вера Александровна была так добра, что просила вас?

Он остановился и затрясся, ожидая ответа.

Вера Александровна тоже говорила…

Что же она говорила?

Она удивлялась, что вы к нам не заходите…

Бороновский выразил при этом какое-то радостное недоумение.

Она удивлялась? Как же она удивлялась?

Говорила: «Что-то Пётр Павлович к нам давно не заходил».

В самом деле!..

Серьёзно…

«Если она этого и не говорила,- подумал при этом Степан Андреевич,- то могла ведь сказать».

Вы передайте ей от меня привет и скажите, чтоб она на меня не сердилась… дело в том, что у неё могут быть причины на меня сердиться.