Сергей Заяицкий - Судьбе загадка (сборник)

Степан Андреевич несколько повернулся на бок… и удивлённо уставился в траву. То, что он принял за листик, было на самом деле бумажкою, сложенною на манер аспириновых порошков. Он быстро развернул её и прочёл карандашом нацарапанные слова: «Сегодня в десять часов приходите в захарченскую клуню. Вас будут ждать».

Он вскочил в одно мгновение. Никого, конечно, уже кругом не было.

Клюнула-таки! – крикнул он неприлично громко. И тут же пришло ему в голову, что, может быть, не им, а чулками главным образом интересуется написавшая эти строки.

Между прочим, в состоянии погоды произошло резкое изменение. В воздухе стало томительно и душно, небо заволакивалось тучами, а Екатерина Сергеевна вздыхала, глядя на барометр.

Давеча упал на мизинец,- говорила она,- а теперь ещё на указательный палец, Самая уборка сейчас, и непременно смочит. А недавно сохло все, молились о дожде – не послал.

Что такое захарченская клуня? – спросил Степан Андреевич за вечерним чаем у Веры.

И Вера вдруг насторожилась, словно даже уши у неё как-то острее стали. Екатерина Сергеевна задрыгала чашкой и скривила рот, но замерла тотчас же.

А почему вы интересуетесь захарченской клуней? – не подымая глаз от шитья, спросила Вера.

Кто-то тут говорил…

Это такой сарай разрушенный на берегу реки. Захарченко был раньше богатый мельник, но потом сошёл с ума, когда дочь его стала бог знает чем. Она была довольно интересна и хорошо кончила гимназию. А потом во время гражданской войны влюбилась в одного бандитского атамана Степана Купалова. Этот Купалов был такой подлец, но красивый, разбойник. Он и взял себе в жены захарченскую дочку и бил её, если она ему не доставала водки. Она приходила к нашим соседям и на последнюю юбку выменивала у них самогону. Просто юбку снимала, а бутылку брала. Потом он её совсем прогнал и спутался с другой женщиной, а когда она все-таки пришла к нему, он привязал её к хвосту лошади за косу и так таскал по всем Баклажанам… Лошадь гнал в карьер, а на углах останавливался и читал по бумаге, в чем она провинилась. Пьяный был. Ногу ей сломал, челюсть и почти все зубы… Тогда же Захарченко рехнулся и в этой самой клуне повесился… Говорят, ночью иногда там ходит.

А дочь его жива осталась?

Да вот нищая сюда приходила – Лукерья. Это ж она и есть. И теперь такая же мерзавка, хоть совсем идиотка.

Вдали проворчал гром. Словно сердился, что люди ругаются в такую тревожную для природы минуту.

Ну, а бандит этот? Куда он делся?

Вера вдруг уколола до крови себе палец. Она встала и ушла в свою комнату. Екатерина Сергеевна вздохнула глубоко, потом подошла и ещё раз стукнула по барометру.

– Ну, смотри, пожалуйста. Ещё на полногтя.

Она даже перекрестилась.

Будет гроза. Лишь бы не град. Спаси бог.

К десяти часам наступила непроглядная тьма, и Степан Андреевич, ощупью добравшись до дыры в заборе, вылез на дорогу к реке.

Молнии пробегали вдали, и гром уже подрогатывал, но было ещё очень тихо и дождём не пахло. Только темно было, как в берлоге, и один раз с размаху налетел Степан Андреевич на дерево.

«Глупее всего будет, если она не придёт,- думал он, пробираясь по берегу,- наверное, не придёт. Вернусь обратно».

И, однако, тут же вспомнилось ему замечательное тело, лежавшее перед ним на траве, облизнувшись, почувствовал он на губах пряный вкус попадьи и – уж так был создан – что пошёл, спотыкаясь во мраке, к захарченской клуне. При отблеске далёкой молнии увидел он и самую клуню, чёрный полуразрушенный сарай. «Глупо,- подумал он,- её, наверное, нет»,- и все-таки подошёл к сараю и принялся ощупывать стену, ища входа. Из мрака маленькая рука схватила его и повлекла внутрь сарая.

Ну, вы, однако, храбрая женщина,- проговорил он тихо. Страх его от присутствия другого живого существа,- да ещё какого существа,- мгновенно рассеялся.- Но позвольте начать с возвращения вам вашей частной собственности. Вот ваши чулочки.

Он протянул их в темноте и в то же время получил теми же чулками несколько хлёстких ударов по щеке, а потом слышно было, как слегка плеснула вода от чего-то, упавшего в неё.

Тень отпрыгнула от него и притаилась во мраке, только два глаза на миг сверкнули, как у кошки.

Внезапно лиловый, фантастический день на секунду блеснул в ночи – то молния с грохотом перепрыгнула с тучи на тучу.

На одном колене, и как-то по-балетному простирая вперёд руки, явилась на секунду та самая тень.

Степан Андреевич вздрогнул и вдавился в чёрную стену клуни.