Барбара Картленд - Огонь в крови

– Но предположим, что я и в самом деле была бы замужем – как Селена?

– Тогда бы я поступил как Парис с Еленой Троянской, я бы тебя украл, а потом бы начал из-за тебя войну, настоящую вселенскую междоусобицу!

– Я рада, что ты был на это готов, хотя для этого и не оказалось причины, но… мне все-таки не следует выходить за тебя…

– Дорогая, у тебя нет выбора, – ответил он с уверенностью, чем окончательно успокоил Пандию.

Когда церемония закончилась и молодожены вернулись в дом, лорд Сильвестер поставил на стол бутылку шампанского и настоял на том, чтобы и Нэнни выпила бокал за их здоровье.

– Вы меня очень обрадовали, милорд, – сказала она. – Я так беспокоилась, что моя девочка останется навек одна! Хотя и надеялась, что Господь услышит мои молитвы и она себе найдет мужа, которого заслуживает.

– Сомневаюсь, что мне когда-либо удастся стать достойным Пандии, но я буду стараться, и мы будем очень счастливы, Нэнни. И так как теперь моей жене предстоит совсем другая жизнь, чем прежде, то и у тебя все изменится.

Нэнни распахнула глаза в удивлении, но не стала задавать вопросов.

– Медовый месяц мы проведем в Марокко и поэтому, Нэнни, предлагаю тебе запереть этот дом и переехать со всеми вещами в наш новый деревенский особняк!

– Вы действительно так решили… милорд? – дрожащим голосом спросила Нэнни.

– Разумеется! Но только ты должна будешь подготовить за это время детскую!

Нэнни улыбнулась сквозь слезы, а покрасневшая Пандия что-то с нежностью пролепетала и уткнулась лицом в плечо мужа. Лишь когда Нэнни, все еще проливая слезы радости, удалилась на кухню, Пандия застенчиво спросила Сильвестера:

– Зачем ты все это сказал Нэнни? Ты… в этом… уверен?

– Конечно, уверен, и поэтому, мое сокровище, мы должны создать дом, подходящий для большой семьи, и чтобы у нас был человек, способный позаботиться о наших малышах, когда мы с тобой будем открывать новые горизонты в поисках источника вдохновения для книг, которые напишем вместе!

– Папа хотел именно такой судьбы для меня! Но… все еще не верится, что я действительно увижу места, о которых могла только мечтать.

– Но ты их увидишь, ты там будешь жить, и порой эта жизнь будет очень и очень нелегкой, без всяких удобств, но, родная, зато мы будем там вместе!

– А я только этого и желаю. О, мой дорогой, любимый Сильвестер! Неужели это действительно правда – то, что я нашла тебя и что ты меня любишь, и все в нашей жизни так прекрасно?

– Знаешь, мне кажется, что ты недостаточно веришь в Судьбу, а между прочим, инстинкт должен тебе подсказывать, что за каждым поворотом нас ожидает множество приключений и открытий, – и он засмеялся, – мы называем эту возможность Судьбой, но настоящее название этому – Колесо жизни и Возрождение , а также магия любви, которой невозможно противиться.

– Подумать только! Ты говоришь как раз то, что мне хотелось от тебя услышать и что я всеми силами стремлюсь понять! – воскликнула Пандия.

– Я научу тебя понимать эти явления и еще многое другое, – он ее поцеловал, – а сейчас мы поднимемся наверх, чтобы отдохнуть после такого эмоционального опыта: ведь больше никогда никто из нас двоих не повторит опыт бракосочетания.

Когда Сильвестер приобнял Пандию и повел ее наверх по лестнице, она взволнованно прошептала:

– Это как-то неприлично – ложиться спать днем… – Но он громко рассмеялся, заметив:

– Ну-ну, дорогая, ты англичанка до мозга костей, однако, думаю, твой отец мог бы рассказать, что у венгров, да и у многих других народов, вкушение радостей любви не регламентировано часами, днями и неделями! – Он обнял ее крепче. – Любовь должна быть с нами, когда мы ее хотим, а я хочу тебя сейчас, в это самую минуту, хочу так, словно ждал этого мгновения миллион лет!

Пандия открыла дверь материнской спальни. Это была очень уютная комната, с тяжелыми занавесями и изящной мебелью. В камине горел огонь. Спаленка показалась Пандии такой же прекрасной, как спальня в Замке, где Сильвестер впервые ее поцеловал.

Вскоре молодожены уже не способны были думать ни о чем другом, кроме своей любви. Сначала Сильвестер снял с ее головы венок, затем вуаль и осторожно вынул шпильки из волос, и они тяжелыми волнами рассыпались по хрупким плечам. Затем он прижал ее к себе и расстегнул крючки на платье.

– Я стесняюсь, – прошептала Пандия.

– И я обожаю твою стыдливость!

Платье соскользнуло на пол, и Пандия тихо попросила:

– Пожалуйста… не смотри на меня!