Барбара Картленд: Огонь в крови

Пандия согласилась с разумным предложением, хотя предпочла бы иногда ими любоваться. Но вот и ее гардероб, и шкафы в комнате матери оказались заполнены до отказа. Тогда Пандия сделала еще одну гардеробную из маленькой спаленки наверху, но и там некоторые вещи пришлось развесить прямо на стенах. Прекрасны были вечерние платья, но, вынимая их одно за другим, Пандия робко спросила Нэнни, а что бы о ней подумали деревенские жители, явись она в одном из таких одеяний?

– Они бы решили, что вы сумасшедшая! – сварливо ответила Нэнни. – А викарий обязательно бы подумал, что вы теперь «уличная женщина».

Они звонко рассмеялись: холостяк викарий слыл настоящим пуританином, и особенно это касалось тех деревенских прихожанок, которые, по словам Нэнни, «строили ему глазки».

В шляпных коробках обнаружились не только цилиндр и круглая шляпа под стать костюмам для верховой езды, но также несколько очень хорошеньких шляпок для повседневной носки. Были здесь и капоры с перьями для путешествий – такова была мода, – которые подходили и к плащам, и к пальто с меховыми воротниками. Но более всего восхитило Пандию то, что Иветта упаковала и чудесное белье, под стать изысканным нарядам. Были здесь ночные рубашки, такие тонкие и прозрачные, что Нэнни сразу же возмутилась и заявила, что в таких только простужаться, так что Пандия обязательно заболеет. Были и обшитые кружевами спальные кофточки и нижние юбки, и все это в прекрасном состоянии.

– Блажь какая-то! Значит, вот как ведет себя мисс Селена! – осуждающе заметила Нэнни. – Но почему же она захотела отделаться от этих вещей, ведь она надевала их хорошо если раз пять-шесть?

– Наверное, они ей просто надоели, – объяснила Пандия, – но знаешь, Нэнни, я ей очень за них благодарна!

– Что ж, как я уже сказала, «лучше поздно, чем никогда», – ответила Нэнни, словно желала оставить за собой последнее слово, – и надо надеяться, что мисс Селена еще не раз пришлет тебе свое добро! – и няня отправилась в спальню с охапкой шелкового, отделанного кружевом, белья.

А Пандия, сидя на полу среди груды вещей, все никак не могла осознать, что теперь она хозяйка всего этого великолепия и, по счастью, ей очень долго не надо будет заботиться о покупке новой одежды.

На следующий день – а это было воскресенье – она пошла в церковь и, опустившись на колени во время молитвы, ощутила незримое присутствие лорда Сильвестера. Ее охватила уже знакомая дрожь: то же самое она чувствовала во время похорон, когда преклонила колени рядом с ним.

Так как она искренне полюбила лорда Сильвестера, Пандия долго молилась за него: пусть его путешествие в Марокко будет безопасным и успешным, и… чтобы он хоть иногда вспоминал о ней, а уж она о нем будет думать постоянно! А книга его останется для нее единственной и вечной радостью.

Книга оказалась очень интересной, как Пандия и ожидала. Каждое слово в ней имело для девушки сакральное значение, оно обогащало ее знания, расширяло умственные горизонты.

Эта книга сподвигла ее вернуться к работе, которой занимался отец. Пандия решительно напомнила себе, что настало время вернуться к его трудам, и если она действительно желает их закончить, то не следует понапрасну тратить время, постоянно думая о лорде Сильвестере. Она вспомнила, сколь многим обязана отцу, как он мечтал о том, что его последняя книга будет напечатана, даже если окажется полезной всего лишь для горстки людей.

– Я собираюсь после завтрака поработать над папиной книгой, – сказала она Нэнни.

– И это правильно, мисс Пандия! Если вы ее складно допишите, нам денежки за нее заплатят, а это не помешает.

– Да, но это не главное. Мне тяжело думать, что папа работал зря. Он так мечтал поделиться с читателями тем, что так много значило для него самого!

– Ну а я отправляюсь за покупками! – ответила на это Нэнни деловым тоном. – Иначе нам нечего будет есть и вы будете голодать за работой, правда, боюсь, вы этого и не заметите!

С тех пор, как Пандия вернулась домой, она почти не ела, и не потому, что Нэнни невкусно готовила или пища была для нее слишком простая, – нет, но по той причине, что на сердце у нее было тяжело. Она не могла ни о чем думать, кроме как о лорде Сильвестере, таком красивом, с искрометным взглядом – человеке, чье прикосновение так ее волновало!

Она прошла в отцовский кабинет, села за письменный стол и заставила себя думать только о работе, а не о том, кто намедни выразил желание помогать Пандии с переводами. Этого человека она больше не увидит…