Мерилин Лавлейс - Ее незабываемый любовник

– Эти руины… обстановка… я поднималась туда, Дом.

Ее лоб сморщился от столь неимоверного усилия подстегнуть упрямую память, ему было больно видеть это. Страдая за нее, он разгладил большим пальцем морщинку между бровями. Провел по носу, крепко сжатым губам:

– Ах, Натушка…

Хрипловатый шепот, как он и хотел, отвлек ее.

– Ты снова это делаешь.

– Что именно. Ой.

Он не смог с собой совладать. Просто необходимо вернуть этим губам роскошную, спелую полноту. А потом насладиться ими.

К его восторгу, она откинула голову, давая ему больший доступ.

Он не отследил, когда именно понял, что одного поцелуя будет недостаточно. Может быть, когда она тихо вздохнула и прижалась к нему. Или когда ее руки скользнули по его плечам. Или когда боль, которую он чувствовал, наблюдая, как она старается вспомнить, перетекла в совершенно другую часть тела, затвердевшую и тяжелую.

Он попытался освободиться.

– Нет! – настойчиво выдохнула она и обняла его крепче, притянув голову для очередного поцелуя. На этот раз давала она, а он брал предложенное. Жадные губы, быстрый танец языка на его языке, внезапно заколотившийся пульс, когда ее груди прижались к его груди.

Он опустил руки, сжал ей попку и притянул ближе. «Серьезная ошибка», – осознал он, когда ее бедро врезалось ему в пах. Едва сдержав стон, он чуть отстранился:

– Я хочу тебя, Натали. Ты видишь это. Ощущаешь.

– Я тоже тебя хочу.

– Но, – мрачно продолжал он, – я не собираюсь воспользоваться твоей растерянностью и неуверенностью.

Она немного отстранилась и на несколько секунд задумалась. Дом переступил с ноги на ногу, чтобы ослабить давление ее бедра.

– Думаю, все наоборот, – сказала она наконец. – Это я пользуюсь твоей добротой. Ты не был обязан оставлять меня в мансарде. Или ехать со мной к доктору Ковачу, или добывать копию моего водительского удостоверения, или везти меня сюда сегодня.

– Значит, я должен был просто бросить тебя вдали от дома. Без денег и документов.

– Дело в том, что ты не бросил меня. – Ее голос смягчился, глаза затуманились. – Ты мой якорь, Доминик. Мой спасательный круг. – Она снова прижалась к нему и коснулась губами губ. – Спасибо.

Тихий шепот вонзился в него, подобно обоюдоострому топору. Он сжал ее плечи и оттолкнул. Она потрясенно уставилась на него.

– Значит, вот в чем дело, Натали? Ты так благодарна мне, что чувствуешь себя обязанной отвечать на поцелуи? Возможно, спать со мной в уплату за услуги?

– Нет!

Негодование добавило прилив краски к ее щекам.

– Из всех чванливых, идиотских… – Она остановилась, прерывисто вздохнула и окинула его зловещим взглядом. – Полагаю, вы не заметили, Сан-Себастьян, но мне нравится целовать вас. Подозреваю, мне понравилось бы лечь с вами в постель. Но будь я проклята, если сделаю это, поскольку вы считаете, будто я настолько жалка, что должна благодарить за крошки, которые вы, и борзая, и Чмоки-Чмоки-Арабелла, – она гневно взмахнула рукой, – и остальные ваши друзья сочтут нужным мне кинуть.

Гнев Дома мгновенно сменился веселостью от столь запальчивой речи. Он оставил без внимания выпад Натали в сторону Арабеллы. При мысли о том, что она носит черные шелковые трусики бывшей подружки, его словно пнули в живот. Зато борзая – иное дело.

– Это впервые, – признался он. – Меня никогда не причисляли к одной категории с собакой.

– Вы не в одной категории! – отпарировала она. – Герцог, по крайней мере, честен в своих эмоциях, дарит искреннюю дружбу, преданность и симпатию.

– Симпатию?

Его уверенность в себе упала еще больше.

– Именно это ты ко мне испытываешь?

– О, ради…

Раздраженная девушка вывернулась из его рук и вызывающе подбоченилась.

– Что вы хотите, ваше высочество? Письменную исповедь в том, что я лежала без сна прошлой ночью, желая, чтобы вы сопели рядом со мной вместо Герцога? Торжественное приглашение занять его место?

Он вглядывался в ее лицо, глаза и читал в них лишь негодование и досаду. Никакого подсознательного страха – следствия давней травмы. Никакого чопорного стародевичьего колебания, боязни остаться голой и потной в постели с мужчиной. Никаких сомнений в том, чего хочет.

Его угрызения совести умерли мгновенной смертью, когда на смену им пришла волна голода.

– Никакого приглашения не требуется. Я возьму это.

Он снова потянулся к ней. Нашел губы.

– И это! – прорычал он, покрывая поцелуями ее горло. – И это, – прошептал он, когда его рука нашла ее грудь.