Соня Мармен: Долина Слез

С тех пор прошло две недели, и каждый день на рассвете гренадер выбивал на барабане сигнал «Подъем!», эхом отдававшийся в долине. Первому барабану отвечало множество других – словно волна прокатывалась от деревни Инверко до Лох-Ахтриохтана.

Погода для февраля стояла на удивление мягкая, и солдаты ежедневно, с утра и до полудня, упражнялись в строевом шаге и владении оружием. Дети словно завороженные наблюдали за этим парадом красных мундиров. Солдаты в красно-желтых курточках поворачивались на месте, ударяли каблуками по промерзшей земле и по приказу офицера вскидывали и опускали оружие.

После полудня представители соперничающих кланов мерялись силами в рукопашной борьбе, в метании палки и камня. Еще они играли в shinty [7]– довольно-таки жесткую игру, популярную у всех хайлендеров, и состязались в прицельной стрельбе из лука (проигравшие в других состязаниях получали, таким образом, свой шанс отличиться). Заканчивался день всеобщим весельем и танцами под открытым небом под волынку и скрипки.

По вечерам мужчины зализывали свои раны – по меньшей мере телесные – перед торфяным пламенем очагов и вместе пили виски. В такие моменты темные тартаны Кэмпбеллов по-дружески соприкасались с более яркими цветами Макдональдов. В задымленных домах звучал смех, заключались пари и стучали кости. Древние сказания долин перемежались рассказами о солдатских походах и сражениях. И только лоулендеры, к которым, впрочем, относились с таким же уважением, как и к прочим гостям, держались особняком и не участвовали в этих вынужденных дружеских посиделках.

Казалось бы, многовековое кровопролитное противостояние, словно пропасть разделившее Кэмпбеллов и Макдональдов, на время забылось и наступило краткое перемирие…

Дверь с грохотом распахнулась, и в дом вместе с облаком холодного воздуха ворвался высокий мужчина. Он поспешил закрыть за собой дверь и попутно обругал отвратительную погоду.

– Давно не было такого холода – пробирает до костей! Боюсь, ночью будет метель, – недовольно заметил он и стал энергично тереть руки, чтобы согреться.

Улыбнувшись жене, хозяин дома снял ботинки из вываренной и промасленной кожи и подошел к очагу. Лукавая улыбка так и не покинула его лица.

– Решил вернуться домой, пока не проиграл рубашку! Отец все время выигрывает. Этот старый пройдоха готов обобрать собственных сыновей до нитки! Он точно жульничает, я уверен.

– Лиам, когда же ты посмотришь правде в глаза? – усмехнулась на это заявление Анна. – Вы с Колином – никудышные картежники, и ваш отец этим постоянно пользуется.

Молодая женщина встала, обняла супруга за шею и шепнула ему на ухо:

– А еще ты совсем не умеешь врать. Неужели ты вернулся пораньше лишь потому, что испугался проиграть свою рубашку?

– Может, и не потому, – тихо ответил он и холодными пальцами коснулся ее щеки, отчего Анна вздрогнула. – Колл уже спит?

– Да, – отозвалась молодая женщина. – А юный Макайвор ушел к старику Арчибальду играть в шахматы. Он ему проиграл и теперь хочет отыграться. А у тебя, случайно, нет на этот вечер своих планов?

– Есть, конечно! Я ужасно хочу побыть минутку вместе со своей ласковой женушкой. Мы так давно не оставались наедине… Ей я отдам свою рубашку просто так, пусть только попросит!

Он подхватил жену на руки и перенес на постель, устроенную за ширмой. Потом снял кожаный пояс, удерживавший его плед, который тут же с шорохом соскользнул на пол. Стянув с себя рубашку, он отшвырнул ее в угол комнаты.

Анна ревнивым взором собственницы окинула его красивую фигуру, полюбовалась играющими под кожей при каждом движении рельефными мускулами. Тело Лиама, казалось, было высечено из гранита.

Лиам лег на кровать к жене и неловкими пальцами стал торопливо развязывать шнурки ее корсажа. Управившись с ними, он стащил с Анны верхнюю юбку и несколько нижних, а вслед за ними и рубашку. Обнаженная женщина отдалась ласкам своего великана-мужа, который умел быть нежным и чутким с ней и жестким и безжалостным – с врагами.

– Анна, grian ‘nam speur, tha thu mar teine dhomh [8] , – простонал Лиам, войдя в нее одним сильным движением бедер.

– Tha gaol agam ort [9] , – прошептала молодая женщина, вонзая ногти в его стальные плечи.

Обняв ногами бедра Лиама, она закусила губу, чтобы не закричать от удовольствия.

Несколько минут спустя Лиам повалился на кровать рядом с Анной, потный и запыхавшийся. Они так и остались лежать, не нарушая молчания и дожидаясь, когда успокоится дыхание и схлынет возбуждение.